Сперва большевики применили против наших бомбардировщиков какие-то сверхмощные реактивные снаряды. В отличие от тех, что они использовали ранее в боях в Монголии, эти новые реактивные снаряды попадали в цель с невероятной точностью. А потом русские атаковали наши самолеты в ближнем бою, причем их новые истребители оказались вооружены не пулеметами, как у англичан, а мощными пушками, способными разрушить немецкий бомбардировщик всего несколькими снарядами. Против этих пушек оказалась бессильной броневая защита, которой на бомбардировщиках были прикрыты самые уязвимые и ценные агрегаты.

Потери бомбардировочных эскадр оказались ужасающими. Меньше трети машин сумело вернуться на свои аэродромы. В этом кровавом побоище погибло множество опытных экипажей, выживших в огне французской кампании и во время «битвы за Британию». Прошлогодние потери на Западе были большими, достаточно сказать, что к началу войны с Советами наше люфтваффе так и не сумело восстановить ту численность, которая была у него на десятое мая прошлого года перед началом операции «Гельб». Но нынешний ужас, который мы испытали в первых боях с русскими, превзошел все вообразимое.

Самым же неприятным для нас оказались даже не потери наших бомбардировщиков в воздухе, а то опустошение, которое их артиллерия, меткая и сверхдальнобойная, в первые же минуты войны произвела на придвинутых близко к границе аэродромах. Этот удар оказался самым страшным – вся группа армий «Центр» осталась без разведки и прикрытия с воздуха.

Более того, на земле погибли или получили тяжелые увечья «эксперты» довоенной выучки, получившие огромный боевой опыт в небе над Францией, Ла-Маншем. Если потерянные самолеты еще как-то можно было восстановить, то человеческие потери оказались невосполнимы. Во что же мы вляпались – вместо новых побед, мы оказались на грани ужасной катастрофы!

О, майн гот, спаси нашу несчастную Германию от гнева тех сил, которые Сталин призвал себе на помощь!

22 июня 1941 года, 12:00. Москва, Радиообращение народного комиссара по иностранным делам Вячеслава Михайловича Молотова к советскому народу

22 июня 1941 года, 12:15. Москва, Кремль, кабинет Сталина

Присутствуют:

– Верховный главнокомандующий Иосиф Виссарионович Сталин;

– начальник Генерального штаба маршал Борис Михайлович Шапошников;

– нарком РККФ адмирал Николай Герасимович Кузнецов.

Рабочий стол в кабинете Вождя был завален простынями доставленных из Смоленска аэрофотоснимков Берлина, сделанных во время и после нанесения по нему бомбового удара. Вооружившись лупой, Сталин рассматривал их с чувством глубокого морального удовлетворения, особенно полного от того, что советские города в первые часы войны уцелели, а вражеская столица лежала в руинах. Отдельно внимания Вождя удостоились перепаханные сверхтяжелыми бомбами руины армейского подземного комплекса в Цоссене.

– Отлично, Борис Михайлович, – сказал Верховный, отложив лупу в сторону, – думаю, что теперь управление Германией в целом и вермахтом в частности будет надежно парализовано хотя бы на несколько суток.

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил маршал Шапошников, – согласно нашим довоенным расчетам, по-настоящему критической должна быть утрата противником общего управления войсками в течение первых суток ведения боевых действий.

Начальник Генерального штаба подошел к большой карте, которая висела на стене кабинета Верховного главнокомандующего.

– На данный момент, – продолжил он свой доклад, – час «Ч» плюс восемь – все идет согласно нашим довоенным планам. В полосе Западного фронта, где противник наносит свой главный удар в направлении Минск – Смоленск – Москва, после проведенной артиллерией Экспедиционного корпуса контрартподготовки, передовые части противника понесли тяжелые потери. По данным нашей радиоразведки, командование немецкой группы армий «Центр» взяло тайм-аут, необходимый для перегруппировки сил и выработки новой тактики действий в условиях подавляющего огневого превосходства наших обороняющихся войск.

С одной стороны, есть план «Барбаросса», который старый служака генерал-фельдмаршал Федор фон Бок не может не выполнять, пока тот не будет отменен приказом вышестоящего командования. С другой стороны, командующий группой армий «Центр» находится сейчас в полном оцепенении, поскольку еще несколько часов назад он считал, что славянские народы являются «некультурными», а наша Рабоче-Крестьянская Красная Армия не является серьезным противником, в отношении чего у него не было никаких противоречий ни с Гитлером, ни с Гиммлером.