мгновение за столом стало тихо. Дети переглянулись, явно удивлённые моим заявлением.

– Зачем? – спросил Адам, откладывая вилку. – Мы и так справляемся.

– Ты справляешься? – я усмехнулась, глядя ему в глаза. – Когда в последний раз ты мыл посуду?

Он открыл рот, чтобы возразить, но потом закрыл его, понимая, что ответ очевиден.

– Это не вопрос того, кто чем занимается, – продолжила я. – Это вопрос удобства. Почему мы не можем позволить себе что-то, что упростит мою жизнь?

Алия внезапно встряла в разговор, поднимая руку, как на уроке.

– Мама права, – заявила она. – У нас столько посуды каждый день. И я бы тоже пользовалась машиной, если бы она была.

Ахмед хмыкнул, но кивнул в знак согласия.

– Она и правда могла бы сэкономить много времени, – добавил он.

Иса, который обычно был самым тихим, посмотрел на меня и сказал:

– Мам, я могу помочь настроить её, если купим. Я умею разбираться с техникой.

Я улыбнулась, чувствуя, как сердце наполняется теплом. Даже дети понимали, насколько это нужно. Я перевела взгляд на Адама, ожидая его реакции.

Он нахмурился, будто раздумывал, но потом кивнул.

– Ладно, – сказал он. – Если это так важно для тебя, мы купим её.

Я почувствовала, как на душе стало легче. Это был маленький шаг, но он означал многое. Посудомоечная машина – это не просто удобство. Это было символом моего права на комфорт, на возможность выбирать, как жить. И я знала, что это только начало.

Я сидела за рулём, стараясь не слишком сильно сжимать руль, как учил Адам. Машина медленно катилась по пустой просёлочной дороге, и с каждой минутой я всё больше чувствовала уверенность в своих силах. Рядом Адам сидел спокойно, наблюдая за моими движениями. В его молчании было что-то странно обнадёживающее.

– Хорошо идёшь, – наконец сказал он, скользнув взглядом по зеркалу. – Только не забывай смотреть на дорогу, а не на меня.

Я улыбнулась, ощутив лёгкое тепло от его похвалы. Когда-то его слова не имели для меня большого значения. Но сейчас они прозвучали, как маленькая победа. Он не просто заметил мои старания – он их оценил.

Вокруг была тишина, которую нарушал только лёгкий шум двигателя. Это место казалось другим миром – без суеты, без спешки. Я уже начала думать, что сегодняшняя поездка будет идеальной, как вдруг машина резко дёрнулась. Двигатель затих с глухим стуком.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как в груди нарастает тревога.

– Всё нормально, – ответил Адам, уже открывая дверь. – Подожди здесь, я посмотрю.

Он вышел и поднял капот. Несколько минут я наблюдала за ним из машины, но его нахмуренные брови и быстрые движения не предвещали ничего хорошего. В конце концов, я вышла, стараясь не смотреть слишком обеспокоенно.

– Что там? – спросила я, вставая рядом.

– Двигатель, – коротко бросил он. – Придётся подождать, пока приедет кто-нибудь из сервиса.

Я вздохнула, опираясь на капот. Мы оказались в самом сердце поля, где единственными свидетелями нашей остановки были ветер и пара ворон, кружащих над деревьями. Странное спокойствие охватило меня. Адам захлопнул капот и подошёл ближе.

– Сядем, подождём, – предложил он, указывая на травянистый пригорок у дороги.

Мы опустились на траву, и я поправила подол своей юбки, стараясь не запачкать её. Тишина вокруг напоминала мне о давних днях, когда мы с Адамом могли вот так же сидеть вдвоём и говорить обо всём и ни о чём. Это было так давно, что я почти забыла, как это.

– Ты ведь всегда любил такие дороги, правда? – тихо спросила я, пытаясь прервать молчание.

– Любил, – кивнул он, задумчиво глядя вдаль. – Здесь проще дышится. И времени кажется больше. Когда-то я много ездил по таким местам. Работал. Думал, что делаю всё ради семьи.

Его голос был спокойным, но в нём звучала странная нотка сожаления. Я отвела взгляд, глядя на облака, которые медленно плыли по небу.

– И что? Ты был счастлив? – спросила я, сама не зная, почему решила задать такой вопрос.

Он ответил не сразу.

– Тогда я думал, что да, – наконец произнёс он. – Я считал, что, если буду много работать, смогу дать вам всё. Но сейчас мне кажется, что я упустил что-то важное.

Я почувствовала, как его слова эхом отдаются во мне. Они звучали так искренне, что мне стало трудно дышать.

– Ты ничего не упустил, – сказала я тихо, не поворачиваясь к нему. – Ты всегда старался. Ты работал так, как мало кто мог бы работать. Я это видела.

Эти слова вырвались из меня неожиданно, но я знала, что они были правдой. Адам всегда был неутомимым. Его труд – тяжёлый, постоянный, почти незаметный – стал основой нашей жизни. Вдруг я подумала: А разве только я отдавала себя этой семье? Разве он не делал то же самое, пусть и по-другому?

Он посмотрел на меня, и в его взгляде было что-то новое. Не укор, не сожаление – понимание. И, возможно, благодарность.

– А ты? – спросил он, наконец нарушая тишину. – Ты никогда не жалела?

Я замерла. Этот вопрос заставил меня почувствовать, что сейчас я могу быть честной. Совсем честной.

– Ждала, что кто-то скажет мне: "Ты можешь жить иначе." Но никто не сказал. И я поняла, что это должна была решить я сама.

Он молча кивнул, и я почувствовала, как молчание между нами заполнилось смыслом. Казалось, каждое слово становилось мостом, по которому мы снова находили путь друг к другу.

– Помнишь, как мы ездили на море? – вдруг спросила я, улыбаясь.

Он рассмеялся.

– Конечно. Ты тогда так боялась воды, но всё равно полезла. Я думал, ты меня убьёшь за то, что я тебя толкнул.

– А ты был таким терпеливым, – сказала я. – Ты учил меня не бояться. Мне казалось, так будет всегда.

Он вздохнул, улыбка его стала мягче, но и чуть грустнее.

– Мы изменились, Марьям. Но, может, это не так уж плохо. Изменения делают нас сильнее.

Я кивнула. Его слова были простыми, но в них было столько правды, что я не могла не согласиться. Мы оба многое упустили. Но, может, у нас ещё был шанс.

Мы сидели там, на обочине, среди трав и ветра, пока машина молчала, словно уступая место нашим словам. И в этот момент я почувствовала, что впереди