– Что? – сказал он, позволив своей челюсти слегка отвиснуть.

Оин никак не выразил своих чувств, пока осматривал его сверху донизу.

– Вы никогда не видели меня раньше? Вы носите эмблемы с крыльями. Вы были на самолете там, снаружи?

– Да, сэр. Второй пилот. Мы потеряли контроль над турбиной, как мне кажется. Все случилось очень быстро. Самолет вышел из–под контроля. Мы выскочили за пределы посадочной полосы. Я должен доложить обо всем этом на базу.

Кирилл обошел чужака, затем поспешил в комнату к ночному оператору. Оин наблюдал за ним еще секунду, затем отвернулся и вышел. Радиооператор прочистил горло и плюнул с выражением в ведро для мусора.

– Они все время мельтешат здесь так? – спросил Кирилл, глядя на закрытую дверь.

– Нет. Если бы это было так, я бы был спокоен. Черепахи так же привлекательны, как и поросячье дерьмо. Я слышал, что вы выбрались из самолета с минимальными повреждениями. Хорошая посадка.

– Не особенно. Я должен переговорить с моей базой. Как мне связаться?

– Воспользуйтесь этим телефоном. Я предоставлю вам спутниковую линию прямо через военный канал. Только наберите свой номер.

Номер соответствовал номеру базы, но добавочное ответвление позволило соединиться с другим телефоном, находившимся за тысячу миль от базы…

– Да, – сказал генерал Соболевский.

– У нас несчастный случай во время приземления. Вы еще не получили наш рапорт?

– Нет. Как чувствуете себя вы и пилот?

– Пилот легко ранен. Он сейчас в госпитале. Я уверен, что к утру все будет в порядке. Сейчас я отправляюсь в постель.

– Счастливо.

Кирилл медленно повесил трубку. Пойти в постель было кодовым наименованием начала операции. Он махнул рукой оператору и покинул радиокомнату. Коридор был молчалив и темен. Арктический холод превратился в нет. Он внимательно прислушивался на каждом повороте, не ожидая встретиться с кем–нибудь еще. Если его обнаружат, то всегда можно сказать, что он заблудился.Но это могло задержать операцию, чего он не хотел. Кроме того, в самолете становилось слишком холодно.

Большинство лампочек на кухне не горело: запах старого жира тяжело висел в воздухе. Он тихо скользнул между рядами печей и открыл дверь за ними. Здесь было значительно холоднее. Короткий коридор вел мимо кладовых к выходу наружу, который использовали для доставки продовольствия. Он застегнул молнию своей парки наглухо, продолжая идти, надел тяжелые перчатки перед тем, как потянуть ручку тяжелой двери. Она открылась на хорошо смазанных петлях.

Его дыхание превращалось в облачка тумана в воздухе маленького предбанника за дверью. Следующая дверь перед ним открывалась в антарктическую ночь. Он аккуратно закрыл за собой дверь перед тем, как пересечь комнату. Сигнализационную систему легко обнаружить; массивный ящик громоздился на каркасе с двумя подведенными к нему проводами. Это была не сигнализация против взлома – здесь в ней не было необходимости – но сигнал в комнату управления, что наружная дверь открыта. Только они об этом не узнают. Он вытащил пассатижи и перекусил правый провод, как был проинструктирован. Затем взглянул на наручные часы.

Немногим более часа прошло с тех пор, как он покинул самолет. Очень хорошо. Он снял перчатки и надвинул капюшон на голову. Пассатижи снова отправились к карман на колене брюк, и он вытащил небольшую коробочку из–за пояса. Когда он надавил на нее, крышка отошла в сторону, открыв переключатель и единственную красную кнопку. Кирилл улыбнулся, глядя на нее, и затем снова надел перчатки.

Тяжелая дверь открылась внутрь, впустив порыв обжигающе–холодного воздуха и буранчики снежных хлопьев. Он нагнул голову и прошел несколько шагов.

Затем он поднял прибор и надавил большим пальцем на активирующую кнопку.

17

Атака

Высокочастотный электронный сигнал можно было хорошо услышать даже на фоне завывания ветра внутри самолета. Сержант Грут нырнул под лестницу в то же самое мгновение, когда прозвучал сигнал, выкрикивая сообщение:

– Сигнал от майора Данилова!

– Выступаем, – приказал Роб.

Атака была хорошо подготовлена: каждый солдат точно знал, что ему надлежит делать. Когда дверь распахнулась, наружу была выброшена складная лестница. Ее падение сопровождалось грохотом по обшивке самолета. Верхний конец лестницы был надежно закреплен во время ожидания сигнала, так что первый человек оказался на верхней ступеньке даже раньше, чем низ лестницы упал в снег… Остальные солдаты поспешили вниз за ним.

В неотапливаемом самолете было холодно, но снаружи отрицательная температура ударила взрывной волной. К холоду добавился ветер, что было эквивалентно температуре 60 градусов ниже ноля. Несмотря на их защитные костюмы, перчатки и лицевые маски, они ощущали удары холода, которые были достаточно сильными.

– Сформируйте отделения, – приказал Роб, – и непрерывно двигайтесь. Если вы замрете неподвижно, то скоро будете мертвы.

Круги света запрыгали по снегу. Сияющие снежные хлопья быстро пролетали в их лучах. Командиры хрипло отдавали приказания своим людям. Роб с трудом пробирался через глубокий снег за лейтенантом Резиным, который возглавлял отделение, прокладывавшее тропу. Гигантский хвост 747–го смутно виднелся над ними к темноте, когда они прокладывали путь в глубоком канале, оставленном самолетом в снегу. Они водили фонарями по блестящей поверхности позади него.

– Быстрее, – сказал Резин. – Мы можем воспользоваться следами от колес, которые мы сделали, когда пропахали борозду сюда. Но они быстро заполняются.

– Можем ли мы до конца воспользоваться ими?

– Нет, не можем. Теперь в этом направлении мы сделаем собственные тропы, пока не достигнем экрана и не найдем посадочную полосу. Мои люди – опытные лыжники из Арктического Патруля. Они в такую погоду чувствуют себя, как дома.

– Надеюсь, что вы правы. Погода действительно плохая.

– Середина лета, полковник. Мы смеемся над такой погодой.

Резин оставил одного человека под хвостом самолета на посту и с другими последовал в буран. Солдат фонарем указывал направление, куда ушли отделения, наблюдая, как они скрываются из виду. Но немного позже впереди можно было разглядеть смутный свет другого фонаря. Это была великолепная идея… если она сработает. Роб вернулся к своим людям, осознав, что было слишком поздно сомневаться в том, как они спланировали операцию. Дело сделано. Линия солдат из Сибири должна сейчас протянуться от самолета к невидимой посадочной полосе. Их огни покажут остальным безопасное место.

Но идет ли отделение солдат в верном направлении? Компасы здесь бесполезны, так как это Южный полюс. Операция зависела от опыта лейтенанта и присутствия чувства направления у его людей. Ему было лучше всего не ошибиться, или они все замерзнут раньше, чем достигнут базы чужаков.

Гигантский силуэт сержанта Грута неясно вырисовывался в темноте рядом с Робом.

– Самолет пуст, полковник. Отделения сформированы. Все присутствуют и пересчитаны.

– Олл райт. Начнем двигаться. Свет выключить, как только люди отойдут