Превращение Запада в империю нового типа, соединенную всепроникающей централизованной Римской церковью, сделало для славянских племен объединение в сильный народ вопросом жизни и смерти. С Востока же им угрожала Хазарская империя, тоже объединенная сильной религией, иудаизмом. Исторический вызов, угроза уничтожения в самом простом смысле слова — вот матрица, на которой началось стягивание наших предков в народ.

Нам говорят, что это — предание старины глубокой, что его надо забыть, подавить в себе эти комплексы. Это наивные речи (если искренние). В истоках каждого народа лежат предания. Время отбирает те из них, смыслы которых подтверждаются жизнью. Допустим, 30-томная «Всемирная история», по которой учатся студенты всего Запада, основана на преданиях. Предание — крестовые походы XII века против славян и разграбление крестоносцами Византии, предание — уничтожение рыцарями Альберта Медведя и Генриха Льва моравов и сербов. Но ведь это — их предания. Они в них верят и называют Наполеона, идущего на Россию, «воскресшим Карлом», а в 1942 г. пышно празднуют 1200 лет со дня рождения «Карла-европейца». А наше предание — о том, как войско Александра Невского утопило крестоносцев-тевтонов подо льдом Чудского озера. Не на Рейне, а под стенами русского Пскова.

Эти предания проверены жизнью и проверяются сегодня. Перед тем как бомбить сербов, западная пресса говорила о них в тех же терминах, что и аббаты крестоносцев. Это, мол, «жабы и червяки», которых НАТО должно насадить на свое высокоточное копье.

И приходится вспомнить о преданиях, потому что наш Илья Муромец что-то опять впадает в паралич. Но тридцать три года нам без него не протянуть.

В явном виде или про себя русские люди ведут разговор о том, каков будет образ будущей России, когда она выйдет из нынешнего кризиса. Всем ясно, что мы сегодня на распутье. В нашей коллективной исторической памяти запечатлен образ России как империи, которая раскинулась на просторах Евразии. Даже когда русские оказались под игом монгольских завоевателей, они ощущали этот простор своим. Наши князья ездили в Каракорум к великому хану, русские полки были в гарнизоне Пекина. Огромные пространства были связаны сетью почтовых станций (ямов), и ямщики перевозили людей и письма с невиданной для Европы скоростью и надежностью.

Потом положение вывернулось, столицей стала Москва, татары пошли на службу в русскую конницу, землепроходцы и казаки дошли до Тихого океана и по пути ставили русские крепости. Потом они пошли дальше — на Аляску и в Калифорнию. Россия соединила воедино три цивилизации — лесную, земледельческую и степную.

Имперский тип государства, соединивший вокруг русского ядра большую «семью народов», казался нам единственно возможным. Когда империю разогнала Февральская революция, народы окраин везде принимали русскую Красную армию как свою — и не поддержали «своих» националистов, снова собрались в империю, теперь под названием Советский Союз.

Но обе эти империи были устроены совсем иначе, чем другие, европейские империи. Те создавались по принципу «национальное ядро (метрополия) — колонии». Колонии были заморскими территориями или зависимыми от метрополии землями с усеченными правами (как славянские провинции Австро-Венгрии). Россия — единственная империя, рожденная традицией сосуществования народов на евразийской равнине. Здесь все подданные имели равные базовые права, метрополия не эксплуатировала народы окраин. Скорее, «инородцы» имели привилегии, и волнения на национальной почве происходили оттого, что их пытались уравнять в правах с русскими (например, обязать нести воинскую повинность).

В этом была уникальность России, из которой проистекала большая сила в одних обстоятельствах, но слабость в других. Имперская конструкция России была сложной и требовала постоянного внимания и скрупулезного управления. Русский народ стал одним из десятка больших народов мира благодаря империи — он «впитал» в себя часть людей из всех народов России. Они охотно «русели», тем более, что их к этому никто не принуждал, а в русской среде их принимали по-братски.

Русская культура и русское государство было открыто для всех — дворянство народов, входивших в состав России, становилось частью российского дворянства, так что половина потомственных дворян были из «инородцев». Русские полки водил грузин Багратион, а сын имама Шамиля, взятого в плен после долгой и тяжелой Кавказской войны, становился генералом российской армии.

Это — вовсе не военная хитрость и не обычная вещь. Когда в 70-е годы XIX века происходило присоединение к России Средней Азии, индийские наблюдатели писали, что в России какой-то генерал — мусульманин, а другой — армянин, и командуют армиями. А «каждый английский солдат лучше дезертирует, нежели согласится признать начальником туземца, будь он хоть принц по крови».

Так русские создали империю неколониального типа. Беря «под свою руку» новые народы и их земли, эта империя не превращала их в подданных второго сорта, эксплуатируемых имперской нацией. Земли шли в общий котел, а народы принимались в общую семью. Это было выгодно и отвечало идеалам всех народов, кроме тех, кто считал себя частью Запада и тяготился такой общинной жизнью (Финляндия, Польша, часть народов Прибалтики).

Но в холодной войне с Западом наша империя два раза понесла поражения. Сначала она была демонтирована либералами-западниками Керенского, но вновь собрана в ходе Гражданской войны советской властью. В самом конце XX века уже «советская империя» вновь была расчленена пришедшими к власти либералами-западниками из команды Горбачева — Ельцина.

Сейчас мы понемногу собираемся с мыслями и силами. И перед нами встает большой вопрос: на какой основе строить нашу новую государственность. Вопрос встает потому, что в некоторой части общества, в том числе среди русских, усилились антиимперские настроения. Людям хочется разойтись по национальным (этническим) квартирам и притаиться, пережить назревающий мировой кризис.

Вопрос стоит так: империя или развод на национальные государства. Надо выложить на стол все за и против каждого варианта, по возможности спокойно и честно объясниться.

Интеграция дословно значит соединение, образование чего-то целого из частей. Еще древние греки говорили: «Целое больше суммы его частей». Это значит, целостная система означает нечто совершенно иное, нежели куча не связанных между собой «деталей». Целое, как говорили греки, имеет особую силу, «душу» — энтелехию. Живой человек или его расчлененный труп — вот разница между целым и суммой его частей.

Интеграция, создание целого, наполнение его жизнью и силой всегда считались великим творческим делом. Вот сказки: лежит убитый предателями богатырь, тело рассечено. Ворон приносит мертвую воду — тело срастается, окропили его живой водой — вернулась душа в тело, встал богатырь.

Историческую Россию, которую мы помним в образе СССР, убить не убили, но предательски расчленили. Жизнь теплится, но порознь куски России выжить, похоже, не смогут. Кого-то, может быть, заберут в Запад, они там прирастут к другому телу. Кто-то к другому телу не желает, а кого-то и не возьмут туда.