Уже почти стемнело. В полночь Валенси прикуют к столбу на вершине горы, недалеко от замка. Осталось не так много времени, чтобы остановить безумие.

Злость отступала медленно. На смену ей приходило опустошение. Задний двор замка покрыли скульптуры – изящные льдянки, которых я не собирался оживлять, сказочные деревья, невероятные цветы, ледяные решетки с шипами. Каждый день я создавал что-то новое и почти дошел до того состояния, когда начну уничтожать собственные творения просто потому, что очередные фантазии девать некуда.

Вчера в порыве гнева я разрушил похожую на Валенси льдянку, так как она была лишь ее жалким подобием. А следом развеял и других льдянок, что скрашивали мой унылый досуг. Потом немного пожалел, так как прислуживать в замке снова стали бесформенные духи зимы, которые совершенно не услаждали взор.

В ушах до сих пор звенели обидные слова Валенси. Пусть они и выкрикнуты в порыве злости, но в них была правда. Обидная, жгучая правда. С которой я безуспешно пытался смириться уже несколько дней. Даже аномальные морозы впервые за последние годы не были моей местью городу. Они являлись олицетворением моей боли и моего душевного состояния. Даже если бы я захотел, то не смог бы избавить от них долину.

Приходу Женевьев я даже не удивился.

– Что тебе надо? Тебе не кажется, что ты сюда зачастила? Дэвид будет ревновать.

– Это его проблемы, – отмахнулась Жен. – Ты вообще в курсе, что происходит?

– Если ты про нелепое и пафосное жертвоприношение, то сложно не заметить все эти торжественные приготовления. Уже давным-давно вокруг моего замка не моталось столько людей. Знаешь, как сильно они меня раздражают?

– И ты не собираешься ничего предпринять?

– Люди в своем азарте слепы. Что я могу предпринять? Прийти и сказать «Мне эта жертва не нужна. Заберите ее к снежным демонам»?

– Именно так.

Жен воинственно выставила подбородок.

– Не думаю, что они послушают. Все уже решено. Столб вкопан, программа объявлена. Мэр не откажется от этого развлекательного мероприятия.

– К демонам! Пригрози, что заморозишь все, если они не остановятся. Ран, ты же можешь?

– Жен, вопрос не в том, что я могу, а в том, чего хочу, – устало отозвался я, раздражаясь уже оттого, что приходится поддерживать этот нелепый разговор. Я давно все для себя решил. Зачем она пришла ковырять мне мозг? Мы не были вместе восемь лет, а некоторые вещи так и остались неизменными.

– Ты хочешь убить мою сестру? – дрожащим голосом спросила Женевьев. Она действительно этого боялась, поэтому следовало ответить максимально честно. Просто в память о нашей былой любви.

– Не знаю. Я хотел ее убить. Жил этой мыслью. Но потом… потом все изменилось. Я просто не сумел. Так, может быть, другие справятся с этим лучше, чем я?

– Ты с ума сошел! Ран, ты должен спасти Вал.

– Чтобы потом продолжить мучить и себя, и ее? Ты уверена, что этот исход и правда лучше?

– Пожалуйста! – заплакала Женевьев.

– Слезы на морозе опасны, – отозвался я. – Возвращайся к мужу.

– Ты позволишь ей умереть? Ран я ведь не остановлюсь! Я пойду к мэру или этому ее идиоту-жениху!

– Ты не успеешь, Женевьев. Они уже в пути.

Она не хотела уходить. Но я умел быть холодно-отстраненным. А Жен пора уже привыкнуть, что исполняется не каждый ее каприз. И действительно нет смысла отговаривать людей от желания совершить глупость.

Поэтому я просто наблюдал за процессией издалека и вычислял тех, кому в голову пришла эта светлая идея. Хотя что вычислять? Конечно же, зачинщиком был Дилан. Ошибка природы, которая выжила только потому, что две рыжие сестрички привыкли, что их желание – закон. Что удивительно, в происходящем оказался замешан и Дэвид. И если с Диланом все было ясно: и его мотивы, и его дальнейшая судьба, – то вот за Дэвидом, пожалуй, нужно понаблюдать повнимательнее.

А жертва… что же, это в какой-то степени даже забавно. Мне еще никогда и никого не приносили в жертву. Почему бы не принять этот щедрый дар? В огромном замке слишком пустынно и холодно. Интересно, Валенси тут понравится? Вряд ли. Кому понравится жить среди льда?

Впрочем, а кого волнует ее мнение?

* * *

Неужели все это происходит со мной? Просто не укладывалось в голове. Как моя жизнь превратилась в лютый кошмар? Я пришла в себя в карете, но сознание до сих пор путалось. Я помнила разговор с мэром, была в курсе того, что планируется жертвоприношение, но до сих пор ощущала себя так, словно все происходило не со мной, а с кем-то другим. Реальность напоминала бредовый кошмар, из которого не вырваться.

Открыв глаза, попыталась сесть. Это получилось, но с трудом. Чувствовала себя, словно беспомощный и сонный котенок. Тело почти не слушалось, а в голове был туман.

Я почти не удивилась, увидев в карете Дилана. Последний человек, которого я хотела бы видеть перед смертью.

– Как ты себя чувствуешь, Валенси? – спросил он. – Не ожидала меня увидеть так скоро?

– Что ты тут делаешь? – пробормотала я с великим трудом. Язык практически не слушался и плохо помещался во рту.

– Сопровождаю тебя. И заодно слежу, чтобы ты не наделала глупостей.

– А никого другого не нашлось?

У тумана в голове был один большой неоспоримый плюс: он мешал мне бояться, и только благодаря ему я не впала в истерику. Ранион так и не появился. Я почти на сто процентов была уверена, что он проигнорирует меня и не станет спасать. Так проще. Я – болезненная зависимость ледяного дракона, а с зависимостью проще бороться чужими руками. Меня убьют, и он, возможно, успокоится.

– Я вызвался добровольцем, – произнес Дилан с явным удовольствием. – Помнишь, я говорил, что если ты не достанешься мне, то не достанешься никому? Я всегда держу свои обещания. Зря ты сбежала.

– Нет, не зря. Ты вел себя как скотина. И продолжаешь так себя вести. Я очень рада, что увидела твою суть до свадьбы и успела сделать правильный выбор.

– Будь ты умнее, осталась бы жива.

– Если ты еще не заметил, я и так до сих пор жива.

– Но ты же понимаешь, что это всего лишь пока? Или надеешься, что тебя спасет твой снеговик? Нет, Валенси, он не спасет. Ледяное сердце не способно любить.

– Зато оно способно ненавидеть, – прошипела я. – И если бы Ран хотел ненавидеть меня мертвой, убил бы сам! Он не простит это жертвоприношение.

– Он ведь в курсе всего, что происходит в долине. Если бы хотел – вмешался бы. Но его нет, а значит, твоя смерть – это то, чего ждут все. Сейчас тебя выведут из кареты, привяжут к столбу, а потом уйдут. Ты просто замерзнешь, и довольно быстро. Он прекрасно это знает. Хотел бы спасти – просто не допустил бы этого. Думаю, ему нравится то, что тебя уничтожат, а самому не придется марать руки.