Малыгин старался во всем подавать нам пример. Всегда был аккуратен, опрятен, подобран. Если наш строевой командир был чем-нибудь недоволен, он молча, так, бывало, посмотрит, что курсант сразу подтягивается.

Приближался день принятия присяги, и мы уже наизусть знали ее слова. На первом нашем комсомольском собрании мы говорили о том, что должны отличниками встретить это торжественное событие. А Малыгин, сказав, что наш долг к этому дню добиться хорошей строевой выправки, отличной дисциплины, добавил:

— Вы стали частицей армейского комсомола и должны всегда помнить, что дисциплина — мать порядка.

Наконец долгожданный день наступил. Нас выстраивают в Ленинской комнате в шеренгу по двое с винтовками. С гордостью думаю о том, что сейчас, приняв присягу на верность Отчизне, я стану настоящим воином, ее защитником. Вот уже, сдерживая невольное волнение, произносят слова присяги мои товарищи. На всю жизнь запомнились мне их серьезные, сосредоточенные лица — такими я их прежде не видел.

В паре с Василием Лысенко подхожу к столу, за которым стоит командир эскадрильи и политрук. Бережно беру текст присяги левой рукой, крепко сжимая правой винтовку, и тоже с невольным волнением произношу:

— «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином… Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик, и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами».

Так же крепко я сжимал винтовку, когда впервые стоял на посту, охраняя материальную часть, — ведь я дал нерушимую клятву всемерно беречь военное и народное имущество. Было тихо. Иногда раздавался знакомый голос приятеля-курсанта: «Стой! Кто идет?»

В лунном свете виднелись зачехленные «УТ-2» — учебно-тренировочные самолеты конструкции А. С. Яковлева. Обхожу их с оружием в руках, пристально вглядываясь в темноту. И невольно повторяю слова устава: «Несение караульной службы является выполнением боевой задачи».

Наш командир Малыгин требовал от нас знания и строгого выполнения уставов, крепкой воинской дисциплины, за небольшую провинность посылал в наряды. И все это он делал потому, что хотел воспитать из нас дисциплинированных, собранных воинов. Чувствовалось это во всем. Вот он, например, учит строевому шагу и при этом говорит:

— Выше голову! Чтобы твердость чувствовалась! Чтобы видно было: идет воин!

Он следил за распорядком дня, а начинался день с утренней зарядки. Первое время некоторые курсанты пытались от нее увильнуть, выполняли с ленцой.

Малыгин собрал командиров отделений.

— Утренняя зарядка не только закаляет вас, но и дисциплинирует, — сказал он. — Если приказано: зарядка без нательных рубашек — все должны выполнять ее без рубашек. Если бег — то для всех бег. Нечего в хвосте плестись. Мы не собираемся выращивать тепличные растения. Я требую четкого выполнения зарядки! А вы наделены командирскими правами и должны потребовать по всем правилам с курсантов. Понятно?

— Понятно, — ответили мы.

На следующее утро потеплело, и по приказу командира роты дежурный подал команду:

— Сегодня зарядка без нательных рубашек!

Выбегаем на улицу. Свежий ветерок обжигает тело. Кое-кто закутался в полотенце. Даю команду, как учил строевой командир:

— Снять полотенца!

Ребята ежатся, но ничего не поделаешь — приходится полотенца снимать. Бежим до аэродрома и обратно — километра три. Появляется удивительная бодрость. Слежу, не отстал ли кто. Как будто все хорошо бегут, но один курсант все же отстает.

— Подтянуться!

Отстающий быстро занимает свое место в строю.

Кроме зарядки, мы по распорядку дня занимались физкультурой в хорошо оборудованном спортзале — на обычных снарядах и специальной аппаратуре для тренировки вестибулярного аппарата, занимались и военно-прикладными видами спорта, провели десятикилометровый кросс на лыжах с винтовкой за плечом. Каждый уже понимал, какую пользу приносят занятия спортом, вырабатывая качества, необходимые для летчика; чувствовали, что становимся подвижными, ловкими, быстрыми, сильными.

Помимо всего, я упражнялся с гирей. Начал замечать, что мышцы становятся более рельефными и упругими, сила растет. Наш опытный физрук внимательно следил за моей тренировкой с двухпудовиком и часто говорил: «Работайте, работайте! Сила истребителю в бою пригодится».

— Скоро у нас будут проводиться тревоги, — однажды сказал нам Малыгин. — Отделение должно быстро и слаженно подниматься по сигналу. Помните: стоит одному замешкаться — все отделение задержится.

И когда впервые был объявлен сбор по боевой тревоге, я очень волновался, успею ли вовремя построить свое отделение.

После двух-трех ночных тревог я сказал своим товарищам:

— Порядок экономит время. Если знаешь, где что лежит, соберешься быстрее, без суеты.

Ночью в казарме раздалась команда дежурного:

— Боевая тревога! Боевая тревога!

Мы выбежали с оружием в руках во двор, когда там еще никого не было. В темноте к нам подошел дежурный по училищу и спросил номер нашего отделения.

Минуты две спустя построились остальные отделения.

На следующий день нас выстроил командир роты и зачитал приказ начальника училища:

— «Четвертое отделение построилось быстрее всех в училище. За быстрый сбор объявляю личному составу благодарность».

Такой, казалось бы, незначительный случай убедил нас в том, как велика роль дисциплины, собранности и спаянности. Мы поняли, что быстроту действий, внимание, расторопность, четкость, необходимые в воздухе, нам нужно развивать в себе и на земле.

Кроме благодарности, я получил денежную награду — пятьдесят рублей; деньги тотчас же послал отцу — знал, как это его порадует.

Мы много занимаемся, изучаем теорию авиации, сложную авиационную технику. Подробно знакомимся с материальной частью истребителя «И-16» конструкции Н. Н. Поликарпова. Этот самолет в те годы состоял на вооружении наших Военно-Воздушных Сил и обладал хорошими боевыми качествами. Нам он внушал особенное уважение еще потому, что в воздухе его испытывал Валерий Чкалов.

Занимаемся и штурманской подготовкой: ведь летчик-истребитель один в кабине самолета и знать штурманское дело ему необходимо.

В аэроклубе мы лишь в общих чертах знакомились с типами самолетов и, как я уже говорил, очень мало знали о военной авиации. Здесь же, в училище, мы готовились овладеть боевым самолетом.