«Вот именно, — подумал Матвей, — к чему?»

— Вот вы спросили, были ли у Нади близкие. Я вам и отвечаю, что из родственников здесь осталась одна я, если не считать тетю Лиду и тетю Зою, вы их видели на кладбище. Какие-то они четвероюродные нам всем тетки, я, честно говоря, вечно их путаю. Вроде бы которая похудее, та — Лидия. А потолще — Зоя, но, может, и наоборот…

— Это неважно, — не выдержал Матвей.

— Да, — согласилась Вера, — совершенно неважно. Моя мама умерла шесть лет назад, потом я сразу замуж вышла и уехала. Понимаете… мы с Надей в детстве не очень дружили, потому что разница большая, восемь лет…

«Стало быть, если Наде было двадцать один, то ей сейчас двадцать девять…» — неизвестно зачем подсчитал Матвей и тут же одернул себя: ему-то какое дело, сколько этой Вере лет? Тем более что выглядит она и того старше…

Вера задумчиво уставилась в пустой бокал и снова закусила сочную виноградину. Матвей внезапно почувствовал, что очень хочет есть. С утра он только легко позавтракал, пообедать не успел — на кладбище торопился. А сейчас уже четвертый час, живот подвело. А этой Вере и невдомек. Сыр на стол выставила да коробочку даже не открыла, не нарезала. Хлеба и того нету.

Матвей развернул конфету. Шоколад растаял от жары, он вымазал пальцы и еще больше разозлился. Вера ничего не заметила и продолжала рассказ.

Надя выросла, в институт поступила. С родителями она по-прежнему не виделась. Казалось бы, дочка взрослая, если самим в Россию лететь не хочется, можно ее к себе пригласить, но у Надиных родителей всегда находились какие-то неотложные дела, да и постоянного дома не имелось, они вечно кочевали по миру, перелетали из страны в страну, с континента на континент, строя плотины, электростанции, аэродромы и мосты. Но и никогда не жалели на дочку денег. То есть захотела она учиться плавать с аквалангом — пожалуйста, вот тебе отдых на Сейшелах, живи, плавай на здоровье, ни в чем себе не отказывай. Или курсы французского языка — да ради бога, только потом предъяви бумажку, что курсы эти окончила на отлично. Тогда в следующий раз в соответствующей просьбе родители не откажут.

— Ну-у… — протянул Матвей, — что тут плохого? Кто бы мне так помогал, когда я учился…

Он вспомнил, как они с Митькой постигали науку управлять фирмой. Все на бегу, наскоком, методом проб и ошибок, потому что некогда было за партой сидеть. Дело требовало полной отдачи, и необходимые знания приобретались тут же, можно сказать, не отходя от кассы. А у Митьки еще была семья…

Во рту стало приторно от размазавшейся, раскисшей конфеты. Он налил себе еще вина, чтобы избавиться от тошнотного вкуса. Вера оживилась, наблюдая, как вино льется в бокал, сверкая на солнце, заглянувшем в окошко.

«Точно, напьется», — неодобрительно подумал Матвей, он не любил пьющих женщин.

— В общем, про родителей мы все выяснили, — торопливо сказал он, боясь, что его собеседница отключится раньше времени, — а друзья? Были у нее близкие друзья, парень к примеру?

— Раньше был кто-то, но так, ничего серьезного, — вздохнула Вера, — а сейчас точно никого, она бы мне непременно написала. Надя бабушку очень любила, в последний год старалась чаще дома бывать, а потом, когда бабушка умерла, оказалось, что все друзья-приятели как-то отдалились.

Матвей тоже вздохнул. Мог бы и сам догадаться, что у Нади парня нету. Какой мужчина отпустит свою подругу одну с тремя мужиками? За месяц всякое может случиться. Не один, так другой девушку уведет, не другой, так третий…

Похоже, дело дохлое. Надя была нелюдимой и одинокой, ни с кем не делилась мечтами и планами. Могла бы сестре рассказать, если, конечно, эта Вера не врет, что у них в последнее время сложились доверительные отношения.

Матвей задал последний вопрос только по привычке доводить любое дело до конца:

— А вот этот старик, что был с вами на похоронах, он вам кто?

— Дядя Алик? — Вера улыбнулась.

Улыбка не украсила ее лицо, сразу видно было, что улыбается она с трудом, через силу. Губы вроде бы сложились в улыбку, а глаза никак не хотели.

— Так кто такой дядя Алик? — не отступал Матвей.

— Это бабушки нашей старинный приятель, они с детства знакомы. Он одинокий, с бабушкой часто общался, Надю с младенчества знает. Очень теперь страдает, как бы не заболел.

Матвей вспомнил, как плакал старик у могилы. Вряд ли Надя могла ему что-то сказать про то, что уезжает на озеро искать клад. Даже точно не сказала. Старые люди очень мнительные, этот дядя Алик наверняка разволновался бы, начал ее отговаривать… Нет, Надя ничего ему не говорила.

Одним словом, полный прокол. Никто никому ничего не говорил, а между тем злоумышленники узнали обо всем заранее и успели подготовиться, этого типа в санаторий послать.

Вера снова выпила.

— Надолго к нам вернулись? — спросил Матвей, поднимаясь из-за стола. — Дела тут, наверное, с квартирой разобраться и вообще… Если какая-то помощь нужна…

— Я навсегда вернулась! — с излишней горячностью сообщила Вера. — Слышите — навсегда! И никуда больше отсюда не уеду. Мы с Надей договорились, что я здесь буду жить. Ну, так я и буду!

— Да ради бога! — Матвей пожал плечами. — Живите где хотите, зачем так волноваться?

— Это бабушкина квартира… — пробормотала она, утомленно прикрывая глаза, — я имею право…

— Угу, значит, для вас все удачно сложилось, как только вернулись — так сразу квартира свободная…

Он сам не знал, как у него вырвались эти слова, наверное, был сильно зол. И голоден, и жалел потраченного зря времени.

Вера встрепенулась и посмотрела на него. В широко расставленных глазах, казалось, смотревших на мир с детским искренним удивлением, теперь застыла обида. Матвею стало стыдно, и от этого он еще больше разозлился.

«Это тебе, голубушка, за то, что с первых слов начала: “Вы — тот самый, который…” Она, конечно, хотела сказать: “Из-за которого погибла моя сестра…”»

Ох, и любят у нас виноватых искать! И ярлыки навешивать тоже любят! Ох, не в добрый час явилась ему мысль клад на дне озера искать!

В общем, поговорили. Нехорошо как вышло — пришел, нахамил женщине…

— Я пойду! — отрывисто сказал Матвей. — У меня дел много. Вы… прилягте, отдохните тут. Завтра все будет не так страшно.

Она ничего не ответила, даже не шелохнулась. Матвей вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь.

Вера долго сидела на кухне, чертя пальцем на столе какие-то запутанные узоры. На улице посигналила машина, Вера очнулась от своих невеселых мыслей и увидела пустую бутылку на столе, нераскрытый сыр и разбросанные косточки от винограда. На фантике от шоколадной конфеты сидела невесть как просочившаяся в дом большая муха, отливавшая зеленым блеском.

— Кыш! — Вера взмахнула рукой.

Муха ничуть не испугалась, она лениво взлетела, чтобы тут же опуститься на сладкий виноград.