Царицына многозначительно вскинула бровки и взглянула на Князеву, та утвердительно кивнула.

– Да уж, пожалуйста, вы нас держите в курсе, – сказала Царицына. – Нам важно это знать.

– Мы же и деньги платим, – подчеркнула Князева. – А, кстати, во что обойдется это ваше расследование?

– А этот вопрос вы сейчас провентилируете, как говорится, просчитаете и решите с нашим директором, – Турецкий показал на Голованова, и заметил, как тот слегка нахмурился: Сева ненавидел все эти финансовые расчеты. Но что оставалось делать? Держать марку.

– Еще кофе? – вежливо спросил он.

– Нет, спасибо, – ответила Князева. – Давайте перейдем от слов к конкретному делу.

Это означало, что пора начинать производить денежные подсчеты: сколько – за что.

В кабинете остались директор и посетительницы. Остальные, закончив «представительствовать», отправились по своим делам.

Турецкий с Алей вышли в холл. Она захотела пить, и Александр Борисович полез в холодильник за минералкой.

– Ну, как твое впечатление? – весело спросил он, зная, что его никто, кроме нее, не слышит.

– А ты сам-то что думаешь?

– Понимаешь, они еще молодые, но уже, по-своему, клуши. Но финтить не любят, значит, честные тетки. А вы, я имею в виду твоих коллег, совершаете большую ошибку, не разъясняя им их заблуждений. Да и у самих у вас рыльца порядком в пушку. Никуда не денешься. Не знаю вашего отношения, но по поводу контактов, по-моему, женщины правы. Только вряд ли Игорь это захочет понять правильно. Погоны, девочка, не только ко многому обязывают, в том числе, и к четкому пониманию субординации, но и налагают немало ненужных запретов. А, в общем, я считаю, что ваша задача – постараться немножко перебороть в себе гордыню и идти в массы. Только, желательно, все-таки не в этом платье. Оно мне очень нравится, и на тебе сидит великолепно, но вызывает, как я заметил, жгучую зависть мадам Князевой. А, следовательно, и определенное отторжение. Однако у нее – деньги. Значит, она сегодня главная.

Аля засмеялась.

– И что же у нас будет дальше?

«У нас! Девушка не любит долго размышлять. Похоже, она – человек действия и уже сгорает от нетерпения поскорее миновать путь необходимых условностей. Придется ее переучивать… точнее, учить умению терпеливо ждать и надеяться. В самом деле, не бросать же на дороге… королеву красоты!»

– Ты что-то записала? – серьезно спросил он, уходя от темы.

– Да так, в основном твои соображения. О том, как ты нас защищал.

– Очень хорошо, молодец. Кстати, для твоего сведения: я был в этом вопросе совершенно искренним. Вот и процитируй шефу, если хочешь, прямо сегодня, чтоб показать ему, что мы с тобой времени зря не потеряли. Что ты активно вмешиваешься в процесс расследования. И это тем более важно, что в таком случае Игорь может дать тебе больше самостоятельности, понимаешь? А для чего самостоятельность, тоже понятно, или объяснить на пальчиках? – он с такой проникновенной страстью посмотрел на нее, что Аля немедленно согласилась: да, он продумал все правильно. А то каждый раз надо отпрашиваться…

– А когда мы встретимся? – все же она всему прочему предпочитала конкретику.

– Да как только он сам приставит тебя ко мне – полагаю, для контроля. Он же поймет сегодня, что отношения наши чисты и прозрачны. И успокоится. Машинка-то после твоего звонка к шефу сразу исчезла. Старики подозрительны, Аля. Вот и изображай предельную чистоту намерений.

Странно, но она так же быстро согласилась с ним, как только что почти требовала совершенно противоположного. Отсутствие логики – это, конечно, и есть самое главное качество женской логики…

Турецкий вышел проводить посетительниц к их машине. Хороший, солидный джип. Японец. Значит, и в финансовом отношении организация крепка. Наверняка, фонды всякие помогают, спонсируют, правительство чего-нибудь отстегивает, взносы – опять же… Хотя, как они утверждают, их структура действует на общественных началах. Но ведь в любой, даже самой безликой, общественной организации обязательно должны быть свои функционеры. Те же взносы собирать, отвечать за финансы, контролировать работу, да просто помещение убирать, – а как же!

Подавая руку и подсаживая женщин в машину, Турецкий каждой предложил по своей визитке, сказав при этом, что был очарован. Его улыбка прощала откровенную лесть. Князева, правда, лишь кивнула, но без неприязни. А вот Царицына, напротив, просияла, даже бойко черными глазами сверкнула, сообщив, что ей будет чрезвычайно приятно встретиться еще, чтобы узнать, как движется дело. И вообще, ее очень заинтересовал сам принцип работы частного охранного агентства. Надо было понимать этот пассаж так, что она была не прочь, если бы он лично проконсультировал ее… пару-тройку раз, на сколько у него хватит времени.

Когда они, наконец, уехали, Турецкий еще постоял на улице, прикидывая, почему у него после встречи осталось необъяснимое неудовлетворение? Решил, что, скорее всего, это оттого, что говорили не о том, о чем следовало бы: не о судьбе конкретного солдатика, поскольку о ней толком никто так ничего и не знал, а о своих личных амбициях. Но – достаточно. Надо ведь еще и Альку забросить на Мясницкую, в военную прокуратуру, чтобы она до конца дня успела морально утешить шефа. Как джентльмен, и даже просто приличный человек Александр Борисович был обязан это сделать. И к тому же Турецкий решил, что будет правильно, если он сегодня до конца доиграет роль очарованного восхитительной валькирией мужчины. Ну, то, на что она, возможно, рассчитывает, в смысле, конкретики, это – вряд ли, хотя в иных условиях он непременно воспользовался бы подвернувшейся, такой приятной возможностью, но… Честно говоря, не хотелось обижать Ирку. Дай Бог, чтобы возобновленные хорошие отношения продержались бы как можно дольше…

Но тем не менее проверить и посмотреть на реакцию валькирии следовало бы. В ее, чудесным образом вспыхнувшие, прямо-таки любовные, чувства к нему Александр Борисович, естественно, не верил. Другое дело, когда человек настолько вживается в роль, что сам становится как бы двойником своего героя, – это случается сплошь и рядом. Но чувства такого рода чаще всего носят больше сексуальный характер, а там ничего объяснять не надо. В данном случае Турецкий вполне мог иметь в виду и себя, кабы не эта, очень неудобная штука, которую люди называют «совесть». Вечно она мешает, вечно не вовремя…

И еще висел вопрос: что ж то была за машина? Не верилось в ревность, ну, никак, хоть тресни…

И вот тут Александр Борисович хлопнул себя по лбу и обозвал дураком. Есть же Макс! Он сейчас пробьет по милицейской картотеке ее номер. А потом и найдет хозяина. Макс-то ведь все может!

И станет понятно, откуда взялась та «Лада», случайность это или чей-то определенный прокол?

Алевтина не считала завершавшийся день неудачным, хотя планы, разумеется, у нее были несколько иными. Не рванул на ней платье, оказавшийся слишком вежливым и стойким, Александр Борисович, а зря, она могла бы сегодня показать ему настоящий класс.