Это и есть похоть, подумала Хонор, покраснев от стыда. С Сэмюэлом она не чувствовала ничего подобного. Хонор знала Сэмюэла с детства, и он был ей скорее как брат. Возможно, то, что он чувствовал к той женщине из Эксетера, было похоже на то, что Хонор испытывала сейчас к Джеку. Впервые после расставания с Сэмюэлом Хонор смогла осознать, что́ он чувствовал и почему сделал то, что сделал.

— Кукуруза растет, — произнес Джек, когда они проезжали мимо кукурузных полей, расположенных между лесами рядом с Оберлином и Фейсуэллом.

Джек вообще говорил мало. Только периодически подбадривал Хонор, уверяя, что гроза еще далеко. А потом продолжал мурлыкать себе под нос какую-то песенку.

Абигейл, сидевшая на крыльце, уставилась на них, раскрыв рот. Хонор поблагодарила Джека, и он помог ей спуститься с повозки, задержав руку на ее локте на мгновение дольше, чем позволяли приличия.

— Мы все-таки обогнали грозу, — улыбнулся он.

Под конец рабочего дня в магазине Хонор сильно устала, и ей очень хотелось есть. Но в тот вечер она не притронулась к ужину и долго-долго не могла заснуть. Гроза обошла Фейсуэлл стороной, и на следующий день было так же жарко и душно, как накануне.

* * *

В субботу Джек снова явился в магазин и предложил подвести Хонор до дома.

— Кукуруза уже почти выросла, — сказал он по дороге. — Но пока не готова.

Когда же Джек в третий раз подвозил Хонор, то остановил повозку на краю кукурузного поля. Они сидели и смотрели на кукурузу, которая выросла уже выше человеческого роста: початки набухли, длинные кисти походили на нити шелка, стебли тихо шелестели.

— Хонор, кукуруза готова. Ты согласна?

Она тяжело сглотнула. Это американский ритуал ухаживания? Один разговор за столом, три поездки в повозке и совокупление на кукурузном поле? После этого их имена огласят на собрании, и они станут мужем и женой: их проводят в супружескую постель менее чем через два месяца после знакомства. В Америке даже время коробилось и сгибалось, то растягиваясь, то сжимаясь. Ровный ход времени, к которому Хонор привыкла дома, здесь был нарушен. Иногда время мучительно замедлялось: на борту «Искателя приключений», в ожидании писем из дома, в долгие жаркие вечера с Абигейл на крыльце. А порой мчалось во весь опор: смерть сестры, бракосочетание Адама и Абигейл, планы Джека на их совместное будущее. У нее перехватило дыхание, а перед глазами все поплыло.

— Хонор!

Был ли у нее выбор? Она могла бы сказать ему «нет», и Джек встряхнул бы поводья и довез бы ее до Фейсуэлла, но уже никогда не предложил бы подвезти до дома и не улыбался ей, кроме как по-соседски. И ей придется и дальше жить у Адама и Абигейл. Они поженились неделю назад, но Хонор все равно чувствовала себя неловко в их доме.

Она всегда думала, что выйдет замуж за человека, которого знает давно, с кем у нее много общего. Правда, это еще не гарантирует крепости чувств. Когда Сэмюэл бросил Хонор, для нее это было так же неожиданно, как и теперешние ухаживания Джека. И симпатия, рожденная из давнего знакомства, не означает вообще ничего, если не сопровождается физическим влечением. К Джеку, по крайней мере, ее влекло. И это было уже кое-что.

— Да, — наконец проговорила она. — Кукуруза готова.

Джек спрыгнул с повозки и протянул руку Хонор. Он повел ее в глубь кукурузного поля, созревшие, набухшие початки качались у них над головой, листья царапали Хонор щеки и как будто хватали и дергали за рукава. Хотя они шли по прямой, Хонор очень скоро утратила всякое ощущение направления: все утонуло в шелесте кукурузы под жарким сумеречным небом.

Джек уложил ее на сухую землю между двумя рядами кукурузы. На мгновение замер, внимательно глядя на Хонор, словно желая убедиться, что она не переменила свое решение. Он не стал целовать ее сразу. Сначала снял с ее шеи белую косынку и провел губами вдоль ключицы, легонько прикусывая выступавшую косточку. У Хонор перехватило дыхание. Ни один мужчина не прикасался к ней так — на самом деле, вообще никак не прикасался. Самое большее, что они позволяли себе с Сэмюэлом, — держаться за руки и целоваться в щечку. И иногда, когда они сидели рядом, Хонор прислонялась к его плечу. Прикосновение губ Джека пробудило в ней нечто такое, о чем Хонор даже не подозревала.

Повсюду стрекотали сверчки, выпевая свою бесконечную песню. Хонор задышала быстрее, когда Джек стянул платье с ее плеч и еще ниже, так что белая лента, пришитая к вороту, стала как пояс на талии. Теперь Джек целовал ее грудь, и Хонор закрыла глаза, полностью отдаваясь этому новому для себя ощущению. Но когда он задрал ей юбку и принялся ласкать бедра, Хонор вдруг поняла, что представляет себе Донована: его карие, в желтую крапинку глаза, пристальный взгляд, уверенные, дочерна загорелые руки на ее белой коже. Она открыла глаза, но отступать было поздно. То, что они начали с Джеком, было уже невозможно остановить. Джек осторожно раздвинул ей ноги и вошел в нее. Но, несмотря на потрясение и боль, Хонор почти бессознательно начала отвечать заданному им ритму. Она откуда-то знала, что надо делать, хотя это происходило впервые. Все быстрее и настойчивее, все настойчивее и быстрее — Хонор уже не могла сдерживать свои эмоции, смесь возбуждения, восторга и боли захватила ее целиком, и она потерялась в этом всепроникающем ритме, сотрясавшим все ее существо. Джек вздрогнул всем телом, на мгновение замер, шумно втянув в себя воздух, а потом упал на нее. Хонор обняла его и прижала к себе, уткнувшись носом ему в шею. Так они и лежали, пока их дыхание не выровнялось. Хонор повернула голову, чтобы вдохнуть воздух, и снова услышала стрекот сверчков, и почувствовала, что лежит на твердой земле, а в спину больно вонзается камешек. Затуманенным взором она смотрела на темные ряды кукурузы и задавалась вопросом: нет ли поблизости змей? Все было тихо и неподвижно, но вскоре что-то зашуршало среди высоких стеблей, и Хонор увидела золотисто-коричневую змейку, показавшуюся из зарослей.

* * *

На следующий день на собрании их имена были оглашены как имена будущих супругов. Утром, перед тем как выйти из дома, Хонор увидела, что Абигейл выворачивает наизнанку на заднем дворе. Когда та разогнулась, Хонор стоило лишь на нее посмотреть, чтобы сразу понять, в чем тут дело. Она видела такие лица у других женщин, и поняла, что Абигейл носит под сердцем дитя — а ведь она только что вышла замуж. Когда Абигейл объявила, что ей нездоровится и она не пойдет на собрание, а останется дома и будет лежать, Хонор не сказала ни слова. Но подумала: «Все происходит так быстро. Чересчур быстро».

По дороге к молитвенному дому Хонор сообщила Адаму о своем решении выйти замуж за Джека Хеймейкера. Тот молча кивнул. Даже если он был доволен, то никак этого не показал.

Джек тоже все рассказал своей матери еще до начала собрания, поскольку Джудит Хеймейкер, будучи одной из старейшин, должна была заранее знать о готовящемся оглашении. Хонор не хотелось бы находиться рядом с Джеком, когда тот сообщал матери данную новость. Она представляла, как Джудит Хеймейкер восприняла это известие. Насколько Хонор успела узнать Джудит, та была здравомыслящей, принципиальной женщиной строгих взглядов. Наверняка у нее имелись определенные планы насчет того, как должна строиться жизнь сына, и вряд ли ее представления о его будущем включали в себя дочь торговца пенькой, непривычную к фермерскому труду, робкую, молчаливую, тоскующую по дому.