– Привет! – крикнул он.

– Привет! – хихикнула я.

– Рад тебя видеть. Боялся, что не придешь.

Похоже, он обрадовался, увидев меня, и я сама приободрилась.

– Не хочешь выбраться из воды и посидеть со мной на камне? – спросила я.

– Нет. Ты очень близко к воде, и если я выберусь, то возвращаться будет слишком холодно.

– Я не могу сидеть на воде.

– Просто подвинься чуть ближе к краю. Положи одеяло на камень и ляг лицом ко мне. Пожалуйста. Если, конечно, не против.

Я сделала, как он сказал. Естественно ли то, что я делаю? Или я настолько больна, что готова исполнить любое пожелание этого странного парня? А ведь он даже не удосужился вылезти из воды, чтобы встретить меня. Плохой ли это знак? Но он такой добрый и внимательный.

– Что теперь?

– Хочешь обнять меня? – спросил он.

– Да. – Я рассмеялась. – Хочу.

Получилось даже чудней, чем когда он трогал мою ногу. Тео держался за камень, а я наклонилась и опустила голову ему на плечо, как делал Доминик, когда искал во мне опоры. Холодная и очень мягкая кожа. Я как будто обняла чужого ребенка, но при этом с полным сознанием, что мы знаем друг друга. Я растворялась в нем, словно погружалась в сам океан. За его плечом вздымались волны, океан вдруг побелел, будто я оказалась на пороге неба. Меня пронзил страх, боязнь умереть, но со страхом пришло понимание, что умереть – нормально, потому что есть небеса. Быть может, верующие представляли это не так, но я увидела светящееся чрево, в которое мы все однажды вернемся. И поскольку нам предстоит вернуться туда, мы некоторым образом уже там. Я заплакала. Вся боль и страх последних девяти месяцев излились из меня. Тео погладил меня по затылку. Я не пошевелилась. Не хотела. Я словно плыла над собой и, глядя вниз, видела нас на камне. Что со мной случилось? Что привело меня к этому?

Тео отстранился, но не спросил, почему я плачу.

– Тяжело, да?

– Да. Жизнь такая жестокая и ужасная, и… океан все время здесь. А я не могу поверить, что он все время был здесь. У меня словно новая любовь к нему.

– Да, – сказал он. – Понимаю.

– Хочешь меня поцеловать? – спросила я. – Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Может быть, я только нравлюсь тебе… как друг. Я не уверена.

– Да, – сказал он. – Я очень хочу тебя поцеловать.

Мы поцеловались в губы. Сначала осторожно, нерешительно. У него были густые черные ресницы, потрескавшиеся от соленой воды губы, и от него пахло океаном. Я как будто целовала цветок.

Я облизала его губы. Одну, потом другую. Потом он открыл рот чуть шире, и я просунула язык. Он начал сосать его, и я почувствовала, как язык, а за ним и я вся прохожу через него, втягиваюсь внутрь, словно он – большая рыба. Закружилась голова. Я приняла его язык и будто ввинтилась в его тело, но также и в его жизнь, в весь его жизненный цикл. Меня как будто увлек водоворот.

Он поцеловал меня в лоб, а я снова опустила голову ему на плечо.

– Кстати, сколько тебе?

– Ну, я не тинейджер, если тебя это интересует.

– Расскажешь что-нибудь о себе? Каким ты был подростком?

– Завтра. Придешь завтра? Мне пора.

Я хотела спросить, куда ему нужно. Мы только начали целоваться. Но поскольку это я спросила, можем ли мы поцеловаться, мне не хотелось показаться настойчивой.

– Во сколько завтра?

– В десять?

– Поцелуешь меня на прощание?

Мы быстро поцеловались, и я проводила его взглядом. Я спрашивала себя, не слишком ли увлеклась поцелуем, не показалась ли отчаявшейся и несчастной, не падаю ли в нору. Может быть, он уловил мои аддиктивные тенденции, как запах плохого парфюма? Может быть, его влекло ко мне только сексуально? Я не знала, но предположила, что сделала что-то не так, потому что да, со мной всегда так бывало.

Когда я пришла домой, Доминик лежал в углу. Я забыла дать ему лекарство и покормить. Вот что случается, когда я иду за своими желаниями. Невероятно, как быстро я забыла о нем. Он как будто исчез, перестал существовать, пока я резвилась с незнакомцем на берегу. Может, прогулки к камням были ошибкой? На мгновение я пожалела, что они так близко от дома Анники. Пожалела, что Тео дал мне время до завтра и что мы не можем побыть врозь больше, день или два. Но я знала, что поспешу туда, как только придет время.

Я дала Доминику миску обезвоженной утки и добавила немного воды, хотя этого и не следовало делать.

– Прости, Доми.

Он жадно поел, потом облизал мне лицо, обнюхал и зарычал. Запах Тео явно пришелся ему не по вкусу. Может, его злит запах самого океана? Или ему нравится океан и он завидует мне и сердится из-за того, что не может пойти со мной? Я чувствовала себя виноватой, но за появление на Венис-Бич с собакой нарушителю грозит огромный штраф.

Я умылась и вспомнила, что тоже не ела, но готовить не было сил. Мне вспомнилась песня – музыку я не знала, только слова, что-то вроде «Когда влюблен, голодным не бываешь». Неужели я влюбилась в мальчишку-пловца? Или окончательно свихнулась? Как можно осуждать нечто столь хорошее, святое, духовное, словно представленное самими богами? Разве это не награда за все мои страдания? Но что, если Тео хочет лишь секса? Может быть, он «недоступный»? Нет, не похоже. Ведь мы с ним встречаемся только у воды. Но даже если он доступный, то я недоступная – по крайней мере, это все ненадолго. Что будет, когда я вернусь в Феникс?

Я уснула, обнимая Доминика и ощущая в себе ту же любовь, что и в первую ночь в Венисе. Только теперь она глубже и окрашена легкой зависимостью, как героиновой ноткой, и я знаю, что чувствую не Доминика, а Тео.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила целую серию сообщений от Джейми. Он, должно быть, напился и не спал всю ночь, потому что тексты сводились к одной теме: «Я тебя хочу». Возможно, Джейми как-то учуял Тео за тысячи миль. Мужчины способны чуять как начало, так и завершение.

Он писал, что хочет увидеться, когда я вернусь в Феникс. Спрашивал мое мнение насчет еще одной попытки.

Насчет ученой спрашивать не стала. Не знаю почему. Может быть, не хотела протыкать двойной пузырь допамина, путешествовавший теперь во мне. Целый час я лежала в постели, увлеченно размышляя о потенциале обоих и вяло отвечая. Смс-ки Джейми звучали все настойчивее, требовательнее, он спрашивал, когда я возвращаюсь, нужна ли мне финансовая поддержка, заехать ли ему за мной и можем ли мы потом вместе поехать в пустыню.

Я уходила от ответа, жеманничала, и делала это, признаться, с удовольствием.