– И что теперь? – спросил Тэйлор.

– Выйди, поговори с людьми. Узнай, не пропал ли кто за последние сорок восемь часов.

– Вы шутите, да? – выразительно посмотрел на меня Тэйлор. Он смотрел на меня до тех пор, пока не понял, что я говорю серьезно. – Это пустая трата времени, Уинтер. Никто мне ничего не расскажет. Да и вообще, где гарантия, что именно здесь убийца подобрал поджигателя? Он мог двинуть на восток, а не на запад, или поехать в Монро.

– Просто сделай, как я прошу, хорошо?

Тэйлор покачал головой и вышел из машины. Он хлопнул дверью так, что я прочувствовал все его отношение к происходящему. Через пару секунд его фигура появилась в свете фар – все его два метра и сто тридцать килограммов. Весь в черном, шедший во мраке, сейчас он был олицетворением полицейского – в каждом движении, в походке. Здешние обитатели учуют его за километр.

Он подошел к женщине, толкающей перед собой магазинную тележку, доверху набитую пустыми бутылками и банками. Он задал ей вопрос, она в ответ покачала головой. Он еще что-то спросил, и она стала энергично жестикулировать. Тэйлор перешел улицу и пошел на свет костра, вокруг которого сидела группа мужчин, передающих по кругу бутылку в коричневом бумажном пакете. Когда он дошел до места, там уже никого не было.

Я закрыл глаза и постарался погрузиться в другой мир, представил себя на месте того, кому в удовольствие смотреть на сгорающего в языках пламени человека.

Работа в полиции была самым главным козырем убийцы и одновременно самой большой проблемой.

Он мог пойти в секонд-хенд и купить одежду, разодрать ее, обвалять в грязи, обмакнуть в смесь дешевого виски и мочи. Но даже если проделать все это, все равно не сойдешь за бездомного.

Сотни мелких деталей тебя выдадут. Хорошее питание, здоровый вид, целые, а не сгнившие зубы. Алкоголизм и наркотики отражаются на коже, а у него всех этих признаков нет – нет желтушной бледности и вздувшихся вен алкоголика, серой кожи и запавших глаз наркомана. Бродяжничество – это образ жизни. Это не роль, в которую можно вжиться за день. Так как же ему это удалось?

Ему нужно было как-то отделить жертву от его собратьев и сделать так, чтобы тот пошел добровольно. Без скандала, без эмоций – ничего такого, чтобы его можно было запомнить и заметить.

Может, он притворился геем, «белым воротничком», который хочет сбросить напряжение дешево и не привлекая внимания. Сделал вид, что нервничает и паникует, бросался бы в разные стороны, но подобным поведением здешних обитателей было не удивить. Нет, все не то.

Убийца контролирует все вокруг себя. И он ни за что не отказался бы от контроля даже на секунду. У него было столько уверенности, что он мог работать с двумя жертвами одновременно и предсказать время следующего убийства вплоть до последней секунды. У него не получилось бы убедительно сыграть пассивную роль.

Тогда, может, он притворился дилером?

Этот вариант казался намного более похожим на правду. Он гораздо лучше подходил ситуации. В этих местах дилеры и так были, можно сказать, из полиции. У них было оружие, и закон им был не писан. Ему не так много пришлось бы играть.

К выбору жертвы нужно было подойти с особой осторожностью. Ему нужен был кто-то, кому уже очень сильно нужна доза и кто пошел бы за ним, поверив, что самый смак – в багажнике. С другой стороны, человек с сильной ломкой тоже не подошел бы. Кандидат, не способный контролировать себя, оказался бы бесполезным. Он не смог бы исполнить предусмотренную для него роль из-за непредсказуемости своего поведения. Это должен быть человек, не потерявший связи с реальностью, который бы смог проделать то, что от него требуется, перед включенной камерой. И ему должно быть не все равно, жив он или мертв, потому что именно этот рычаг управления использовал убийца. Делай, что говорю, и тогда я отпущу тебя живым.

Итак, убийца подводит свою жертву к багажнику и открывает крышку. Еще раз осмотревшись и убедившись, что за ними никто не наблюдает, он вкалывает ему сильное снотворное. Огнестрельное оружие и электрошокер нецелесообразны, потому что тогда пришлось бы заматывать жертву скотчем, а это занимает время. А чем дольше они находятся на улице, тем больше риска, что кто-нибудь увидит, что происходит. Поэтому он прибегает к снотворному.

Получается, он нейтрализовал жертву, положил в багажник, захлопнул его и уехал. Все чисто.

Тэйлор вернулся в машину и захлопнул дверь. На лице его читалась злоба. Он был раздражен и озадачен.

– Полная глупость и потеря времени, как я и говорил. И вы это знали с самого начала. К чему это все?

Я проигнорировал вопрос и сказал:

– Захват жертвы – самая рискованная часть процесса похищения, потому что убийце приходится действовать в открытую. А в нашем случае риски удваиваются, потому что он коп. Ты видел, как они реагировали на тебя. Они учуют копа за километр.

– Ну, тогда как это у него получилось?

– Он притворился наркодилером.

– Разве не вызывает подозрение дилер-новичок?

– Он коп, не забывай. Составит для него сложность узнать пару имен местных дилеров, которых недавно арестовали? Он мог упомянуть несколько имен, и все расслабились бы. К тому же мы ведь говорим о наркоманах. К вечеру им нужна следующая доза, и им не важно, кто им ее даст.

Тэйлор обдумал этот сценарий и кивнул.

– Да, думаю, это могло сработать. Что дальше?

– Ты знаешь, где находится главное полицейское управление в Шривпорте?

Отдел розыска пропавших располагался в маленьком кабинете в подвальном помещении без окон. На часах было без двадцати десять, но, поскольку неба было не видно, определить, было это десять утра или вечера, не представлялось возможным. Это было место, вечно находящееся в зоне сумерек. В кабинете пахло начищенным линолеумом и немытыми людьми. Воздух был спертым, а освещение – тусклым из-за грязных светильников, на которых точечно обосновались мертвые насекомые.

Кабинет был поделен на две части деревянной стойкой. Одна треть была выделена посетителям, а две трети – работникам. За стойкой сидела женщина примерно пятидесяти лет латиноамериканской наружности. У нее были сгорбленные плечи, как будто жизнь поставила ее в подчиненное положение, надавила сверху и не ослабляла гнет. Судя по именной нашивке, ее фамилия была Гомес. Она дослужилась до сержанта, но, судя по ее должностным обязанностям и выражению лица, вряд ли ей предстоял дальнейший карьерный рост.

Мы подошли к стойке, и Тэйлор достал свой жетон. Гомес посмотрела на него, на нас и оценивающе прищурилась. Ее взгляд задержался чуть дольше на моих седых волосах и футболке с давно умершей рок-звездой.

– Чем могу помочь, господа? – резко и отрывисто спросила она прокуренным голосом.

– Я кое-кого ищу.

Она сухо улыбнулась. Верхние зубы у нее были слишком белые и ровные для настоящих, а вот нижние – слишком кривые для имплантатов.