Наутро я очнулся в незнакомой комнате с трещащей головой и полным ощущением приближающейся жопы. Огляделся, но сугубо казённая мебель не давала никаких ответов на то, где я нахожусь и что это за место. Кряхтя, поднялся, выглядывая в окно. Обнаружил знакомый пейзаж территории усадьбы и слегка успокоился. Значит, обратно на рынок не сдали. Уже радует.

Сел на кровать, со вздохом сжимая ладонями готовую, судя по ощущениям, расколоться надвое башку. Это же надо было так накидаться с непривычки...

– Горюешь, Петя? – раздался голос от двери, и я увидел Захаровну, что держала на руках поднос с чаем, тарелкой каши и парой бутербродов.

– Голова трещит, – пожаловался я.

– А ты пей поменьше, – она поставила разнос на тумбочку возле кровати, достала какой-то пузырёк из кармана, протянула мне. – Выпей. Как знала, прихватила антипохмелин.

– Спасибо!

Я с лёгким стоном взял лекарство из её рук и тут же принял. Полегчало. Повернувшись к бутербродам, уже с аппетитом принялся за них.

– Ох и наделал ты делов, Петя, – вздохнула мамка, глядя, как я ем. – Напился, напал на фаворита боярыни, других наложников избил...

– А чего они меня за руки хватали? – промычал я, одновременно жуя.

– Остановить пытались, – снова вздохнула Захаровна. – Теперь вот не знаю, что делать. В гарем возвращать? Все остальные против, Лифариус так вообще на дыбы, закусил удила, говорит “убирайте” и всё тут. Боятся, что ты вновь на них кинешься.

– И что, уволите меня? – хмыкнул я. – Или обратно на рынок? А может, у вас тут всё ещё проще? Не оправдал доверия – в расход. А труп в печку, чтобы могилу лишний раз не копать.

– Что ты такое говоришь? – всполошилась женщина. – Какой труп, какая печка? Петя, ты что? Мы же не дикари какие-нибудь!

Я промолчал. Доел кашу, выпил чай и отставив кружку, опять упал на кровать.

– Так всё же, что решили?

На мамку я, конечно, зря насел. Добрая, в сущности, женщина, искренне переживающая за меня. Вот только настроение с утра совсем не задалось.

– Решили пока тебя, Петя, отселить от остальных. То, что с тобой произошло в городе, плюс алкоголь, всё это, видимо, наложилось. Надо было тебе сразу недельки на две отдых организовать. А тебя на следующий же день к женщине… Прости, – покаялась Захаровна, – не сообразили сразу, что оно так выйти может. Ну ничего, зато сейчас отдохнёшь. Мы и психолога из города вызвали, он как раз с такими, как ты, работает.

– Это с какими? – не понял я, приподнявшись. – Эмоционально неуравновешенными?

– Нет, с жертвами насилия, – ответила мамка, печально улыбнувшись и потрепав по руке.

“Ага, – подумал я, – значит, они всё списывают на посттравматический синдром. Повезло”.

– И когда он будет, этот психолог?

– А сегодня, после обеда приедет как раз. Пока можешь отдохнуть. Кстати, тебе привезли твои покупки, сейчас распоряжусь, чтобы занесли.

– О, – воспрял я, – ЭУМ привезли?!

– Да, и одежду.

– Ну отлично!

Настроение у меня мгновенно улучшилось. Во-первых, собственная хата, пусть и мелкая, зато единоличная, ещё и комп подвезли. Живём!

***

– Так что, говорите, с ним? – поинтересовалась Мирослава, рассматривая немолодого уже мужчину в костюме с очками в толстой оправе, что сидел в её кабинете, положив на колени кожаный портфель.

– Я ещё ничего не говорил, госпожа, – вежливо ответил тот.

– Ну так рассказывайте, – чуть раздражённо бросила главбезопасница, на дух не переносящая всех этих гражданских деятелей. Особенно мужчин. Вот у неё знакомая была, полевой психолог, бабища двух метров росту, полк в атаку поднять могла, мозги любой сержане за пять минут перетряхнуть так, что любо-дорого. А тут? Тьфу. Что с них взять, мужчины.

– Позволю себе заметить, госпожа, что именно подобное психологическое давление и приводит к срыву, особенно у такой совершенно беззащитной категории, как ваш вспомогательный, извините, персонал.

– Чего это “беззащитной”? – буркнула Мирослава. – У нас охраны целый взвод и мобильные доспехи, да им тут безопасней, чем где бы то ни было.

– Я имел в виду психологическую незащищённость, – со вздохом пояснил мужчина. – Давно доказано, что душевное спокойствие и равновесие мужчина обретает только в долгом союзе с одной женщиной. Самой женщине, кстати, это тоже полезно. А вот такое, извините, пользование, как у вас, когда юношам приходится иметь контакты с множеством женщин, причём без какой-либо системы и выстраивания доверительных отношений, приводит лишь к необратимому изменению их психики.

– То есть вы хотите сказать, что у мальчика потекла крыша? – дёрнула бровью Гиржовская.

– Нет, – нахмурившись, сказал наёмный специалист, – никакая крыша у него не потекла. Просто парень оказался более... как бы так выразиться, чтобы было понятно... толерантен – устойчив к воздействию на него крайней формы феминизма…

– Доктор, – с угрозой протянула Мирослава, – вы забываетесь.

– Простите, – тот чуть нервно протёр очки, сняв их и подслеповато сощурившись, – я, конечно же, имел в виду воздействие традиционного уклада общества, – а затем, упрямо сжав губы, внезапно добавил: – Однако этот уклад давно уже требует корректировки как минимум.

– А, так вы из этих, – проворчала Мирослава, верно угадав в собеседнике одного из апологетов вновь набирающего моду движения за права мужчин. – Всё вам мало. Носитесь с этими вашими идеями виризма как с писаной торбой, интеллигенция хренова. Когда же вы поймёте-то? Мужчины женщинам не равны хотя бы в силу естественных причин.

– Магия, – ядовито произнёс психолог. – Ну разумеется, ваш вечный аргумент.

– Магия, – кивнула Мирослава. – А что же ещё? Другого и не нужно ничего. Заметьте, я даже не говорю про физическую силу и выносливость, хотя и там просто колоссальная разница.

– Да-да, – покивал психолог, – кто может побольше дубину в руки взять и посильней ею шарахнуть, тот и главнее, конечно. Вот только не кажется ли вам, что подобные первобытные отношения с развитием науки, высоких технологий, общественной морали наконец, должны уже потерять свою значимость? Интеллект – вот что сейчас главный инструмент двигающий общество вперед, а он, замечу, по вполне себе достоверным исследованиям у мужчин в среднем на десяток пунктов выше, чем у женщин.

– Пф... – фыркнула Мирослава. – Исследованиям, проведённым мужчинами. Кто бы сомневался... – тут она заставила себя успокоиться, потому что беседа начала уходить куда-то совсем в иное русло. Скомандовала: – Стоп. Доктор. Ваши прогрессивные идеи мироустройства отложите, пожалуйста, для другой компании и другого времени, меня сейчас интересует лишь Пётр Иванов и ничто иное. Поэтому просто скажите мне: с ним всё в порядке?

– Более чем, – ответил мужчина после недолгой паузы. – Проблема в другом: в нём слишком сильно чувство собственного достоинства и крепкий внутренний стержень, характер, если хотите. Он похож на тех немногих мужчин новой волны, что со скрипом, но всё же начало рождать наше общество. Свободных от влияния женщин, готовых идти по жизни самостоятельно. Будет очень жаль, если вы его всё-таки сломаете.