Встав на цыпочки, Эсмеральда попыталась заглянуть через плечо Билли. Он качнулся вправо, затем влево, явно стараясь ей помешать.

— Что вы делаете, — возмутилась она… Вдруг она замерла, поводок выскользнул из ее руки, слезы брызнули из глаз… — Бартоломью?! — прошептала она.

Билли обернулся, чтобы взглянуть на человека за своей спиной. Над алой повязкой, закрывающей нижнюю часть лица, сверкнули озорные темные глаза, знакомые ему по листовке.

Билли невольно застонал от досады. Он понял, что ему не удастся покинуть банк, не пролив чьей-то крови.

— Бартоломью, — повторила Эсмеральда, и глаза ее затуманились слезами. Ей казалось, что это сон.

— Бартоломью?! — рявкнул один из разбойников в маске, резко обернувшись и недоуменно глядя на девушку.

— Думаю, теперь он называет себя Бартом, — сказал Билли с мрачным видом. — Черным Бартом.

— Черным Бартом? — Эсмеральда брезгливо поморщилась. Что за отвратительное прозвище!

— Но оно ему чертовски подходит, — вмешался Сэм.

Бартоломью попятился назад. Вид у него очень испуганный.

— Должно быть, вы приняли меня за кого-то другого, мэм. Я даже не слышал никогда такого имени. Лучше отойдите, пока мне не пришлось застрелить вас!

Отступая назад, он наткнулся спиной на длинную стойку, отделяющую служащих банка от зала для посетителей, и схватился за нее, чтобы не упасть.

Эсмеральда пристально смотрела на него, чуть склонив голову набок, и вспомнила, как, будучи еще шустрым малышом лет четырех, ее братишка точно таким же манером натягивал материнский платок на свой курносый нос, подкрадывался к отцу, тыкал ему в спину деревянной ложкой, изображавшей разбойничий нож, и требовал кошелек с деньгами. Притворяясь испуганным, отец опустошал карманы, высыпая блестящие монетки в подставленные пухлые ладошки. Ободренный успехом, Бартоломью придумал новую игру. Он выскакивал из темноты, пугая неожиданными воплями. Это продолжалось до тех пор, пока однажды сестра не поймала его и не зажала его курчавую головенку между двумя книжками. Оскорбленный, он заревел на весь дом, за что Эсмеральда получила от родителей строгий выговор. Но после этого она могла спокойно передвигаться по дому, не опасаясь нападения из-за угла.

Сейчас Эсмеральда была так возмущена, что слезы мгновенно высохли и глаза засверкали гневом. Обеспокоенный, Билли схватил ее за руку, но она оттолкнула его.

— Вот, значит, как? — обратилась она к брату. — Ты ли это, Бартоломью? Разве я учила тебя так нагло разговаривать? Так вот кем ты стал после тринадцати лет моих стараний!

Налетчики в масках застыли на месте, огорошенные нападением Эсмеральды на своего предводителя. Бартоломью шарил рукой по стойке, но натыкался на решетку, мешающую ему перепрыгнуть. Прежде чем он успел придумать другой способ бегства, она сорвала с его лица алую повязку.

В банке воцарилась изумленная тишина, нарушаемая только приглушенными рыданиями старушки в углу. Бартоломью опустил голову. Если бы не зловещая черная борода, он выглядел бы тем же ангелоподобным малышом, которого так любила Эсмеральда. Казалось, его пухлые губы вот-вот задрожат, а из больших черных глаз ручьем польются слезы. Она не знала, чего хотела больше: отшлепать его или броситься к нему с поцелуями.

— Что ж, Бартоломью Игнатиус Файн, мне придется поставить тебя на колени!

— Игнатиус?! — воскликнули все, удивившись. Джаспер толкнул локтем Вирджила.

— Я бы с удовольствием стоял перед ней на коленях хоть каждый день!

Спрятав пистолет в кобуру, Бартоломью откинул волосы со лба и с затаенной ненавистью посмотрел на сестру.

— Что ты наделала, Эсмеральда! Эти люди уважали меня. Во всяком случае, пока ты не появилась и не испортила все. Ты никогда не давала мне развлечься!

— Развлечься?! — возмутилась Эсмеральда, взглянув на лежащих на полу испуганных посетителей банка. — Ты называешь это развлечением? По-твоему, это развлечение — наводить ужас на невинных горожан, красть заработанные ими деньги, которые они отложили на черный день?!

Он упрямо вздернул голову, как делал это, когда она заставала его за кражей леденцов в аптеке, пока она занималась покупками.

— Просто я собираю материал для своих рассказов. Прежде чем писать о жизни, я должен попробовать ее на вкус.

Вся боль, накопившаяся в душе Эсмеральды за последние несколько месяцев, вылилась в слезы, вновь навернувшиеся на ее глаза.

— Значит, тебя не трогает, что, пока ты здесь вкушаешь жизнь, я оплакиваю тебя, думая, что ты погиб?

Молодой человек опустил голову:

— Мне очень жалко, Эсми. Клянусь, я не хотел. Я нанимал Снортона не для того, чтобы доставить тебе боль, а чтобы помешать тебе ехать сюда. Здесь очень опасно, особенно для одинокой девушки.

— Ты нанял Снортона? — прошептала она. — Так это ты сам нанял этого отвратительного хорька?!

— Пойми, Эсми, я действительно хотел, чтобы ты поверила в мою смерть. Это был единственный способ, чтобы остановить тебя. Я же знал, что иначе ты бы поехала искать меня.

— И ты позволил Снортону выманить у меня последние жалкие гроши и придумал эту душещипательную историю? Да еще подбросил свои вещи, чтобы сделать ее более убедительной!

Бартоломью мрачно насупил брови.

— Почему душещипательную? Мне казалось, это достаточно правдивая и трогательная история. Пока я сочинял ее, у меня слезы наворачивались на глаза!

Эсмеральда услышала за спиной смех Билли.

— Понимаешь, Эсми, — продолжал Бартоломью, — получилось так, что я очень досадил одному человеку, опасному и могущественному. И мне пришлось сказать, что я — единственный ребенок в семье. Если бы он узнал о тебе, то мог использовать против меня, а еще хуже — навредить тебе.

— Сомневаюсь, чтобы он мог сделать мне больнее, чем это сделал ты, — холодно сказала она.

Бартоломью подошел к сестре и нежно улыбнулся.

— Когда-нибудь ты поймешь, что все это я сделал для нас обоих. Я ждал, когда ты немного успокоишься, чтобы связаться с тобой и сообщить потрясающую новость. Теперь я богатый человек, сестра. Настолько богатый, что тебе больше никогда не придется жертвовать собой и ходить из-за меня голодной; никогда не придется трястись над каждым пенни и слушать, как бездарные, избалованные девчонки барабанят по клавишам в нашем доме. Ты сможешь покупать себе любые безделушки и красивые вещи, которых у тебя никогда не было, но которых ты заслуживаешь больше, чем кто-либо на свете! Ты ведь еще не старая, Эсми. Стоит тебе немного принарядиться да подкраситься, и ты сможешь еще поймать какого-нибудь вдовца, иметь свою семью, детей!

Возмутительная болтовня брата была невыносимой, тем более что ее слышал Билли. Неужели он находит ее такой же жалкой?