Ирай расслабленно обходит то один, то второй ствол, не отрывая от меня немигающего взгляда, а потом резко бросается вперёд, сокращая расстояние. Я делаю обманный манёвр и тоже бросаюсь навстречу, ныряю ему под руку, оказываясь у соперника за спиной. Опережаю его всего на шаг, предугадывая движения. Это лишь горелки, мы должны играть, но вместо этого наши действия скорее напоминают опасный танец, и, к моему удивлению, это веселит нас обоих. Ирай с каждой своей ошибкой улыбается всё шире, я же несдержанно, впервые за много дней искренне смеюсь, огибая сросшиеся берёзы. У меня кружится голова от постоянных уклонений, и косторезу удаётся схватить моё запястье. Противник резко дёргает меня в сторону, и я оказываюсь прижатой спиной к ближайшему дереву.

Ирай встаёт напротив, но не прижимается ко мне. Стоит достаточно близко и упирается руками о ствол по обе стороны от моей головы, лишая возможности сбежать. Мы оба тяжело дышим, между частыми вдохами не могу улучить момент, чтобы попросить костореза отодвинуться. А когда облизываю пересохшие губы и вдыхаю достаточно для разговора, не издаю и звука, понимая, что не хочу, чтобы он отходил.

– Ты проиграла, Мара. Дважды, – сбитым голосом шепчет он.

– Признаю. Ты быстрый, – как можно ровнее отшучиваюсь я, догадываясь, что Ирай ждёт награды.

Не меньше, чем жду её я.

Эти мысли заставляют напрячься все мышцы живота и ног. Улыбка сползает с лица костореза. Игры закончились. Он наклоняется ближе, и я чувствую, как от него пьяняще пахнет костром, лесом и мёдом. Ирай даже не прикасается ко мне, но его взгляд слишком откровенный и неприличный для рощи, полной свидетелей.

Я пугаюсь сумасшедшего желания податься навстречу его мягким губам, поэтому резко присаживаюсь, выскальзывая из ловушки. Делаю один шаг в сторону, вновь выпрямляюсь и с притворной расслабленностью прислоняюсь к тому же стволу плечом. С победной улыбкой наблюдаю, как лицо Ирая мрачнеет, становясь недовольным.

– Пойманную жертву нужно держать, косторез. Ведь даже пушистые кролики умеют кусаться.

Я едва успеваю договорить фразу, как Ирай делает именно то, что я ему сказала. Хватает и возвращает на то же место, где я стояла. Удар спиной о ствол несильный, но выбивает весь воздух из лёгких своей неожиданностью. Я думала, что этот последний трюк лишит его интереса, решила, что он перестанет на меня так смотреть, заставляя моё сердце предательски биться, разгоняя кровь. Однако косторез упрямый и явно не любит проигрывать.

– Так нужно держать? – прижимаясь ко мне всем телом, шёпотом интересуется он мне на ухо.

Из горла вырывается какое-то невнятное бормотание напополам со вздохом, когда губы Ирая касаются моей щеки, его щетина колет. Поцелуй, по сути, ненавязчивый, но я невольно выгибаюсь в спине, подчиняясь рукам Ирая, спускающимся по моей груди на талию и бёдра.

Он оставляет ещё один лживо невинный поцелуй на моей скуле, но я чувствую тяжёлое дыхание костореза на шее, нервно бьющееся сердце и жадные руки. Даже сквозь юбку ощущаю его пальцы на бедре, как если бы он касался моей кожи. Не замечаю, в какой момент обнимаю его за шею. Одна его рука зарывается в мои распущенные волосы. Ирай сжимает пряди в кулаке, заставляя меня запрокинуть голову и взглянуть ему в глаза. Сама тянусь навстречу, принимая свои собственные желания и то, что этот косторез нравится мне до дрожи в коленях. Правы сёстры, нет смысла отказывать себе хоть в малой любви.

Его губы останавливаются в сантиметре от моих, когда мы слышим чей-то крик. Мы оба распахиваем глаза, понимая, что это не весёлый визг, а вопль ужаса. Вся кровь отливает от лица при звуках имени, которое с криками передают из уст в уста, распространяя новость. Оба так и замираем, слыша о Мороке.

Моё дыхание становится прерывистым и нервным, я отталкиваю Ирая, шарю взглядом по окружающим нас деревьям и факелам. Нахожу ближайшую поляну с костром. Бросаюсь в ту сторону, едва не сталкиваясь с деревенскими юношами. С трудом пробираюсь вперёд, слыша, что косторез не отстаёт. Но меня это не волнует. За неимением другого оружия я хватаю горящую палку из костра, твёрдо намереваясь сжечь слугу Тени, если он действительно здесь.

Мне четырнадцать, и конец лета выдался холодным. Серые тучи застилают небо уже неделю, словно осень стремится прийти как можно скорее. Несмотря на то что мне ещё далеко до окончания обучения, сёстры всё чаще берут меня с собой на задания. В этот раз мы ездили далеко. Почти до самого побережья на западе. В результате этого путешествия чувство триумфа смешалось со стыдом и некоторым отвращением – я впервые убила двух упырей.

Мой меч застрял в теле второго, и когда я дёрнула оружие на себя, то упырь вместо того, чтобы упасть в сторону, рухнул на меня. Я с трудом скинула с себя тело, и меня стошнило при сёстрах из-за ощущения чужой гниющей плоти и запаха тухлой крови. Их ни капли не смутила такая реакция, но я всё равно не знаю, что чувствовать после произошедшего.

Сёстры продолжают убеждать, что такое бывает со многими, и, скорее всего, подобное произойдёт вновь. Ясна же аккуратно подшучивает надо мной, пытаясь разрядить обстановку. И ей удаётся: пару раз я невольно улыбаюсь со всеми.

Младшая из нас – Злата – вместе с Ингой осталась в храме, когда все остальные отправились в это путешествие. До возвращения в храм ещё четыре дня пути, и я сижу на берегу узкого ручья и полощу перепачканную одежду. Вначале хотела отстирать вещи от крови мертвецов с помощью мыла дома, но сегодня запах из мешка стал слишком навязчивым, и я решила хотя бы прополоскать рубашку.

Я среди Мар уже почти четыре года, но впервые задаю Ясне и Руслане вопрос, ответ на который искала вместе с братом.

– Как в действительности появилась Тень? Морана отрезала её или же сумрак под ногами богини поднялся сам?

Руслана расплывается в понимающей улыбке и садится удобнее на ближайший камень. Сёстры затягивают с ответом, а я продолжаю тереть ткань.

– А во что веришь ты?

– Не знаю, – моментально отвечаю я.

Раньше я была уверена в одном, но теперь нет. Теперь оба варианта кажутся неверными.

– Ты уже знаешь, откуда вышли мертвецы и почему появились Мары. Мы существуем уже очень давно, – рассказывает Руслана, а Ясна присаживается неподалёку прямо на траву, срывает ромашку и начинает выдёргивать белые лепестки. – Мы были первыми, но после неожиданно появились Мороки. Они занимаются общим делом с нами – уничтожают нечисть, но не только. В отличие от Мар они убивают и обычных смертных, если те им по какой-то причине мешают. У нас есть законы и правила, мы служим во благо живых, чтобы если и не восстановить нарушенное Оземом и Сумерлой равновесие, то хотя бы поправить то, что можно. Мороки не служат никому. Они не открывают своих лиц, и даже если сегодня ради спасения живых делают что-то хорошее, то нельзя быть уверенным, что завтра они не решат убить спасённого.