– «Первый» – «Нулевому»! Всем номерам…

– Тише, разведка, не ори, – голос контрразведчика, внезапно показавшегося над покрытым мхом выворотнем, заставил Алексея вздрогнуть, инстинктивно дернув стволом разряженного пулемета. – Бегом за мной, уходить нужно.

– Почему не отвечали? – хрипло выдохнул десантник, усилием воли успокаиваясь. Не нужно никому из товарищей видеть, как он… ну, пусть будет, переволновался. Хотя, разумеется, хотелось высказаться куда как жестче.

– Нет у нас больше связи, разведка. Ни с тобой, ни с остальными.

– Давно?

– А вот как Борисов до нас добежал, так и сразу, – без особого волнения в голосе пожал плечами особист. – Ты в это время, как мы слышали, фрицев из пулемета гонял.

– Все равно странно, техника у союзников надежная, с чего бы вдруг связи пропадать? Ладно, ты прав, незачем на месте торчать. Пошли.

Обогнув поваленную ветром гнилую сосну, товарищи, на всякий случай пригибаясь, рванули в сторону от шоссе. Но немцы вслед больше не стреляли, видимо, разбираясь с потерями и прикидывая дальнейшие действия. С противоположной стороны дороги все еще доносились скраденные расстоянием выстрелы и хлопки ручных гранат, однако в том, что космодесантники вот-вот зачистят эсэсовцев, Алексей ни секунды не сомневался. Отчего Локтев так долго возится, тоже понятно: в не слишком-то высокой эффективности плазменного оружия в зарослях Леха убедился еще возле аэродрома. А после того, как спецназовцы перебьют носителей «электрических» рун, им придется еще и с пехотинцами разобраться – по крайней мере, с теми, что не рванули следом за ними. Тоже время. Еще и эти проблемы со связью. Как им потом друг друга искать, по следам? Так ведь и следов оставлять нельзя, поскольку не на прогулку вышли, а немножечко так от преследования отрываются! Вот тебе и технологии будущего, блин! Вне прямой радиовидимости – без ретранслятора никуда…

Пришедшая в голову мысль заставила Степанова резко остановиться, вызвав недоуменный взгляд Батищева. Ну да, точно, как же он сразу не догнал! Ретранслятор! Та самая металлическая коробочка, закрепленная магнитной клипсой на поясном ремне комбеза, которую Локтев заставил его нацепить, когда раздавал радиогарнитуры. Объяснения старлея были короткими, да и слушал их Леха вполуха, не считая чем-то особенно важным, но суть уловил: прибор был чрезвычайно нужным и многофункциональным, являясь чем-то вроде конт-роллера в привычной ему компьютерной технике. Не просто так подобные имелись у каждого второго бойца. Без них рации в принципе тоже могли работать, но недалеко и плохо. В пределах той самой радиовидимости, составляющей в лесу примерно километр-полтора, еще можно связываться, но если местность пересеченная, низина, или обратный склон холма – уже нет. А сейчас спецназовцы самое малое в километре отсюда и за возвышенностью, по которой проходит дорога.

Что же до самого прибора, без которого рации больше не работают, то он, кажется, понял, в чем проблема…

Повозившись пару секунд, десантник вытащил из-под бронежилета разбитый корпус контроллера, от которого, собственно говоря, осталась только погнутая задняя стенка с крепежной скобой – вся высокотехнологичная начинка благополучно высыпалась по дороге. Осознав, что именно произошло несколькими минутами назад, Леха на миг похолодел: твою ж мать, получается, вторая пуля попала вовсе не в броник, а примерно на сантиметр ниже! И его спасла именно эта небольшая коробочка! Вот отчего поясницу царапало. Ну ни хрена ж себе… повезло, однако. Просто нереально повезло. Получается, первая пуля толкнула его вперед, бронежилет задрался на пару сантиметров, и вторая ударила точнехонько в ретранслятор. Не окажись на поясе этой электронной штуковины… блин, об этом даже думать не хочется! И дело вовсе не в том, что оставшуюся жизнь пришлось бы рассекать в инвалидной коляске: с подобной травмой его, скорее всего, даже локтевские «Терминаторы» до своих бы не дотащили…

Шумно стравив воздух сквозь плотно сжатые зубы, Степанов в очередной раз заставил себя успокоиться. Что ж, как учит жизненный опыт, во всем можно найти положительные и отрицательные стороны: с одной стороны, он жив, здоров и даже поясница уже не ноет, с другой – группа осталась без связи. Дуализм, м-мать его – вроде так подобное называется?

– Разведка, ты чего застыл-то? – зло прошипел особист. – Ранили, что ль? Так вроде больше и не стреляли… а, понятно, – в отличие от десантника, Батищев куда быстрее сложил два и два, нежели его технически более подкованный товарищ. – Вона куда пуля попала. Екнулась наша связь, верно понимаю?

– Верно понимаешь, – буркнул Леха, выкидывая под ближайший куст бренные останки иновременного прибора. – Если бы не эта штука, мне б позвоночник напополам перебило. Катался б деˊсант Степа в колясочке да тихонько ссался под себя. Ладно, лирика все это. Двинули, Михалыч.

– Значит, свезло, – понимающе кивнул контрразведчик, смерив лицо Степанова серьезным взглядом. – Понимаю. Вот только больше так не делай, – наклонившись, он аккуратно собрал обломки, переправив в карман разгрузки. – Прибор секретный, потому в руки фашисту никак попасть не должен.

– Да там от того прибора-то осталось…

– Неважно! – отрезал Иван Михайлович. – Не глупи, разведка, неужто не понимаешь? Последние дни мы только и делаем, что ненужное внимание к себе привлекаем, а тут еще и это. Воюешь ты хорошо, но и головой же тоже думать нужно!

– Да понял уже, виноват. Буду думать, честное пионерское. Показывай дорогу, товарищ Сусанин.

– Вон туда давай, – дернул головой особист. – Недалеко совсем. А Сусанин-то тут каким боком?

– Так его ж тоже Иваном звали, если историчка не соврала, – фыркнул Степанов. – Да и леса с прочими болотами в целом соответствуют. Хотя согласен, не сыграла шуточка, забудь.

– Какое ж ты все-таки трепло, разведка, – тяжело вздохнул Батищев. – О чем я тебе уже говорил и впредь говорить буду. Тебе нужно в цирке выступать. Или на всесоюзном радио, поскольку язык подвешен, метет, что помело. Лучше про другое скажи: как дальше действовать предполагаешь?

– А у нас есть выбор? Отрываемся от фрицев и отходим к болотам.

– Сами?

– Нет, блин, с оркестром! Симфоническим! Эхм… ну, в смысле, да, сами.

Пихнув товарища, особист направил его в нужном направлении, где из скрывавших неглубокий овражек кустов торчали головы летуна с Савушкиной. Поднаторевший за эти несколько суток в туристически-диверсионной жизни Васька выглядел достаточно спокойным, зато Иркино лицо отображало всю гамму противоречивых чувств, начиная от «Ну, и где ты так долго шлялся, сволочь?» до «Лешенька, милый, живой, а то я уж чего только не передумала!». Одним словом, классический пожар в борделе во время наводнения…

Ободряюще подмигнув практикантке, десантник с деланым удивлением оглядел товарищей:

– Ну и чего расселись? Вась, помоги перезарядиться, я пустой, и уходим живенько. Держи, после постараемся патронами разжиться, – Степанов протянул товарищу отстрелянный «кекс», установив новый, один из пяти оставшихся. – Если повезет. Чего стоим, кого ждем?