Возле сестринского поста стоял врач – молодой, серьезный, в очках с толстыми линзами. Ольга, не сдержавшись, с такой горячностью схватила его за руку, что он вздрогнул и отшатнулся.

– Простите… Я бы хотела с вами о Кравцове поговорить, Дмитрии. Вы его врач?

Он цепко, с ног до головы осмотрел Ольгу и, судя по насмешливому взгляду, поставил диагноз – «богатая фифа».

– А вы ему кем приходитесь? – спросил он.

– Я? Никем. То есть… он мой старый знакомый.

– Понятно, – усмехнулся доктор. – Так что вас интересует?

– Как он… И вообще… – Ольга смутилась почти до слез. Ну да, она в этих серых стенах и стерва, и «богатая фифа». Бриллиантами блестит, а в сумке то мобильник затрещит, то автосигнализация на брелке брякнет… Деловая, сил нет, а тут несчастье, слезы и боль. Хоть бы телефон выключила или сигнализацию без звука сделала, а еще бы лучше макияж смыла, бриллианты сняла, да и халат накинула. А то…

Да бежала она сюда как бешеная – помочь, уговорить, пожалеть и подбодрить. Не подумала ни о сигнализации, ни о халате, ни о бриллиантах.

И не смотрите на нее, как на последнюю сволочь!

– Может, нужны какие-то лекарства? – решительно спросила Ольга, глядя в упор на врача.

– Что ж, у него состояние средней тяжести, хотя и стабильное, – вздохнул тот. – Ранение в позвоночник – это, как вы сами понимаете, штука серьезная… А с лекарствами… если понадобятся… Пока не надо.

– А он… ходить будет?

– Должен. Спинной мозг не поврежден, только ущемлен. Корешки целы, чувствительность не потеряна. Вообще-то, ему крупно повезло, вашему старому знакомому. Беда только в том, что он не хочет.

– Что… не хочет? – не поняла Ольга.

– Ходить. – Врач опять посмотрел на нее, как на стерву и «богатую фифу» – с колючей насмешкой. Мол, понятно теперь, из-за кого не хочет… – Это, к сожалению, главное.

Из палаты Митяя вышла медсестра-девчонка, катя перед собой капельницу. Она стрельнула в Ольгу теперь уже откровенно ненавидящим взглядом.

Да что же это такое?..

– Депрессивное состояние, – продолжал объяснять врач, – апатия, потеря интереса к жизни. Если так будет продолжаться, то за результат я не поручусь. В итоге все может кончиться инвалидным креслом.

И виновата в этом будет она, Ольга…

– И что же делать?

– Лечить! Ну, и… – Он опять цепко оглядел ее с головы до ног – пусть фифа, пусть богатая, но совести-то, наверное, хоть чуток осталось?.. – Чаще его навещайте. Извините, я должен идти. – Врач стремительно двинулся по коридору, но обернулся. – Чаще, чаще! Это как раз главное лекарство!

На совесть ее надавил. Мол, не все же в этой жизни деньгами измеряется. Ольга почувствовала себя глупым чванливым павлином.

Да как же им объяснить?..

Она догнала сердитую медсестру с капельницей.

– Девушка, скажите, а нельзя организовать, ну, что-то вроде дополнительного дежурства? За деньги, разумеется.

Черт ее дернул про деньги заговорить! Медсестра полоснула уничтожающим взглядом и подчеркнуто сухо сказала:

– В отделении и так медперсонал дежурит.

– Ну, вы же понимаете, о чем я говорю…

– Понимаю! Я вас очень хорошо понимаю! – Медсестра ее ненавидела, презирала и даже не пыталась скрыть это.

– Наверное, вы мне звонили? – догадалась Ольга. – Вы Люда?

– Ну, а если и я?

– Ну, а если вы, тогда объясните, почему вы так со мной разговариваете?

– Объяснить?! – прищурилась Люда. И выпалила Ольге в лицо все, что знала, думала, о чем догадывалась…

– Пойдемте, я вам кое-что расскажу. – Ольга взяла ее под руку и вывела из корпуса во двор, где гуляли больные.

Она, как на исповеди, рассказала этой жаждущей справедливости девчонке историю своей жизни. Как батюшке рассказала.

Глаза у Люды постепенно теплели, и наконец в них вспыхнуло искреннее раскаяние.

– Вы не сердитесь на меня, Оля! Я же ничего не знала… С ним вместе товарищ был, так он мне и рассказал… про вас. Он тоже думал, что вы его невеста! А я смотрю, под подушкой у Дмитрия Ивановича фотография ваша… Ой! Какая же я дура! – Люда схватилась за пылающие щеки. – Вы не говорите Мите ничего, пожалуйста! Ни про мужа, ничего… Не надо. Дайте ему на ноги встать. Обманите. У него сегодня такое лицо было, когда вы пришли… А то он все смотрит и смотрит в стенку, а глаза тусклые… Ему ходить надо учиться, я ему все ходунки в палату привожу, а он на них и не глянет. Ну обманите его, пожалуйста! – Люда молитвенно сложила на груди руки и с мольбой посмотрела на Ольгу. – Не говорите, что вы замужем, дайте ему подняться!

– Не скажу, – пообещала та. – Вы идите, вам, наверное, нельзя надолго отлучаться.

Люда кивнула и пошла к больничному корпусу. Потом оглянулась, помахала ей рукой и побежала…

Ольга смотрела ей вслед и чувствовала облегчение на сердце. Очень уж ей хотелось, чтобы эта девочка не разочаровалась в любви и людях.

* * *

Сергей снова взглянул на часы – полтретьего, а жены все нет. Нина Евгеньевна сказала, что Ольга Михайловна наспех собралась и уехала, не сообщив куда…

Барышева терзало сильное беспокойство. Он видел, что после того звонка Ольга места себе не находит, о чем-то думает, чем-то терзается, разыгрывая при этом безмятежное спокойствие. Сергей рад был бы думать, что все это последствия гадкой статейки и скандала на вечеринке, но… Он точно знал – это не так.

Ольга забеспокоилась после того звонка, когда у нее дрогнул голос, а на его вопрос «кто звонил?» сказала неправду… Впервые, пожалуй, за их совместную жизнь она солгала.

Ее не было уже три часа. Конечно, он ей позвонил двести раз, но она не ответила. Впервые за их совместную жизнь Ольга не ответила на его звонок. Не сбросила, не оказалась «вне зоны действия сети», а просто не взяла трубку!

Барышев съездил в аэропорт, встретил отца, который, как всегда, прилетел неожиданно, оповестив о номере своего рейса за четыре с половиной часа – ровно столько летит самолет из Новосибирска в Москву.

Радость встречи омрачалась тревогой – Ольга не отвечала.

– Ну, здравствуй, капиталист! – Отец похлопал его по плечу, поцеловал в щеку. – А Ольга где?

– У нее дела на работе. Срочные.

– Дела, дела… – проворчал Леонид Сергеевич. – В декрете не дают посидеть! Ну! Поехали внука смотреть!

Леонид Сергеевич был бодр, весел и ждал счастливого знакомства с Петей.

Прошло еще два часа, а Ольга так и не приехала. Барышев, украдкой от отца, позвонил в агентство, но ему сообщили, что Ольга Михайловна сегодня на работе не появлялась.