В итоге вся бригада, кроме Зураба, прописалась в Бутырке. Ей вменили восемь эпизодов квартирных краж…

Через неделю у Платова подошла новая реализация. Приняли бригаду разбойников из Тверской области. Они распотрошили инкассаторский фургон, перекрыв ему дорогу асфальтоукладчиком. Все преступники оказались людьми мирных профессий — дорожные рабочие и бульдозеристы. Ни одного ранее судимого. Умудрились разработать, как им казалось, идеальный план преступления с использованием знакомого инструмента — дорожно-строительной техники.

Потом было затишье на месяц. Иссякло жаркое, как в Африке, лето. Подошла осень, и прохлада воспринималась как избавление от адских мук.

В середине сентября оперативникам улыбнулась удача. По наводке в Митине приняли Зураба.

Профессиональный вор успел сколотить новую бригаду. И взяли его с братвой на пороге очередной обворованной квартиры, из которой вытаскивал сумки с дублёнками, иконами и столовым серебром.

— Ну что, на зону? — спросил Платов в кабинете местного отдела.

— Тюрьма уже знакома, — усмехнулся Зураб.

Платов пролистал записную книжку, изъятую у вора. И вдруг наткнулся на знакомый номер — того самого киллера, который покушался на Цеховика и был убит!

— Чей это номер?

— Не помню, — бегло кинув взгляд, произнёс Зураб. — Что-то с памятью моей стало.

— А если по почкам пройтись — улучшится?

— Превышение власти, товарищ подполковник.

— Я тебе напомню. Это номер Аслана Мирзоева. Твой близкий?

— Не помню такого.

— В курсе, что он по заказным мокрухам умелец? Значит, имеешь отношение к киллерской бригаде.

Насколько Платов знал Зураба, с такими отморозками тот никогда бы не связался. Но попугать его стоило.

— Чего гонишь? — возмутился Зураб. — Ты же знаешь, у меня другая масть!

— Масти ныне меняют как перчатки. Так что отдам я тебя убойному отделу на перевоспитание. Им несколько висяков скинуть надо.

Зураб побледнел. Он знал, как работают убойщики с подозреваемыми. Поэтому, помолчав немного, выдал:

— Аслан недолго у меня водителем отработал. Обычно Северный Кавказ не берём, у них понтов много. Но он в доверие втёрся. Потом подался прочь, спутался с каким-то авторитетным дядей. Кажется, Бобон погоняло. Или Бубон. Не из Москвы.

— Ладно. Живи… Скажи только как на духу, сколько ты, как честный человек, на себя ещё краж возьмёшь?

— Все, что докажете, — мои. Нет доказухи и вещдоков — нет признанки…

Бобонов и Бубонов, по данным главного информцентра МВД, было как собак нерезаных. Платов разбросал запросы по регионам.

От дела Левицких он немножко отошёл в сторону. Расследование вошло в стадию, когда выполняются стандартные мероприятия — допросы, осмотры, экспертизы. Этот процесс тягостный, требует усидчивости и дотошности от следователя.

Лукашкина вроде взялась за ум. Исправно продлевала срок следствия и содержания под стражей. И собиралась в командировку в Бельгию и Лондон для проведения следственных действий на аукционах…

В конце октября пошёл первый снег. В этот знаменательный день около супермаркета в Алтуфьеве Платов и оперативники приняли на факте троих разбойников.

Эта организованная преступная группа специализировалась на том, что захватывала выходящих из магазина женщин в заложники. Потерпевших заталкивали в их же собственные авто, а потом выбрасывали за Кольцевой дорогой без денег и документов.

После достаточно грубого задержания бандиты были возмущены бесчувственным к себе отношением. Главарь, весь татуированный, с классической внешностью питекантропа, размазывая кровавые сопли, гундел:

— Ещё жалуются, шмары! Мы могли их кончить, и заяв бы не было! А мы по-человечески. По понятиям…

«По-человечески» они отметелили шесть женщин и спустили на запчасти пять дорогих машин.

— Последнее, что ли, брали? — возмущался главарь. — Биксы эти напудренные — да они сами первые шлюхи и воровки. На честно заработанные лавандосы такие тачилы не купишь.

Разделались с бандитами к утру. Платов собирался ехать домой, но тут позвонил Шведов и попросил о встрече.

— Это становится доброй традицией, — хмыкнул Платов. — Ты звонишь, когда я после реализации, бессонных ночей. И объявляешь мне, что отдых отменяется.

— Левицких завтра выпускают!..

* * *

Они встретились в достаточно претенциозном китайском ресторане «Храм дракона» на Ленинском проспекте с косящими под китайцев среднеазиатскими официантами в национальной одежде.

— Никогда столько по кабакам не ходил до той поры, как в это дело влез, — усмехнулся Платов. — Ну, рассказывай, что у нас плохого.

— Я тут тоже отошёл немного от темы. А вчера в Следственном департаменте побывал. Разведопрос провёл. Камбала по делу почти ничего не сделала. Ни международные мероприятия. Ни экспертизы.

— А Носорог? Меры по его розыску приняли?

— Да ты что? Какие такие меры? Они его даже в международный розыск не объявили. Камбала мне заявила, что не знает, как это делается.

— Что?! Следователь МВД России не знает?

— Похоже, ей любознательность отбили. За Носорога кто-то из больших людей подписался — чтобы его не слишком искали. Да ещё однажды к Лукашкиной заглянула на огонёк Элла.

— Жена Носорога?

— Она, родимая. Пришла вся такая скромная, плачет, что мужа вовлекли в аферу, а он ни в чём не виноват. И в конце преподнесла следачихе в подарок тоновый крем. После этого вопрос с международным розыском был снят.

— За флакон крема?

— В коробочке двадцать тысяч баксов было. Лукашкина схавала и не поморщилась.

— Ты откуда знаешь?

— Она поведала одним знакомым, а те другим. Ну, знаешь, как бывает.

— Феерично! А сейчас что за шухер?

— Лукашкина посоветовалась с начальством, и они решили, что не доказана осведомлённость Левицкой о том, что она торгует подделками. И в суд дело не направишь.

— А они пытались это установить?

— Да им до фонаря всё. В Следственном департаменте какое-то сонное царство. На следственно-оперативную группу из пяти человек одно дело, по которому несколько месяцев не делается ничего.

— Вот чёрт. Неужели сгорит дело?

— Как спичка.

— Это несправедливо. Левицкая профессиональная мошенница. И я уверен, что Кононенко она киллеру заказала.

— Доказательства? Нет? Тогда чего хорохориться, Валера.

— Когда выпускают?

— Как только, так сразу. — Шведов посмотрел на часы. — Чего-то Кононенко запаздывает.