Патрик усмехнулся.

— Перестань, честолюбивый дьявол! Хочу познакомить тебя с женой и матерью.

Граф повел друга на корму к большой каюте. Постучав, они вошли в прекрасно и со вкусом обставленную комнату с широкими окнами. Мэг поднялась им навстречу.

— Мама, это господин Уолтер Рэйли. — Глаза Патрика озорно сверкали. — Внучатый племянник леди Денли.

Рэйли метнул на него сердитый взгляд, а затем почтительно улыбнулся Мэг и склонился над ее рукой:

— Ваш слуга, мадам.

— А это, — продолжал Патрик, выводя вперед жену, — моя супруга Катриона, графиня Гленкерк.

Рэйли выронил руку Мэг и вытаращил глаза от удивления.

— Боже мой! Вот это да! — воскликнул он. — Ни у кого не встречал такой жены! Может, любовница похожая есть, но только если ты король и тебе очень повезло. Но жены — никогда!

Лесли засмеялись, а Катриона, не смущаясь, ответила:

— Увы, должна разочаровать вас, господин Рэйли. Я действительно графиня Гленкерк, жена… и вдобавок — мать.

Задержавшись над ее рукой, Рэйли вздохнул.

— Увидев совершенство и будучи неспособным достичь его, я принужден остаться холостяком, мадам.

— Рэйли, вы очаровательнейший проказник. Я опасаюсь за честь всех девиц на вашем Западе. — Катриона мягко высвободила свою руку.

И Катриона, и Мэг с жадностью слушали все, что рассказывал их новый знакомец. Хотя еще не представленный ко двору, Уолтер был буквально напичкан сплетнями, услышанными от друзей. Он также смог просветить женщин насчет последней моды, поскольку был щеголем и весьма тщеславным.

Приятную беседу, однако, вскоре прервал капитан, который известил, что прилив заканчивается и сменяется отливом. Если не войти в реку сейчас же, то придется стоять на якоре еще двенадцать часов. Рэйли немедленно встал.

Поцеловав руки дамам, он отвесил прощальный поклон.

Граф проводил друга на палубу, сказав на прощание, что надеется увидеть того при дворе еще до возвращения в Шотландию. Вскоре подгоняемый добрым попутным ветром «Отважный Джеймс» скользнул в устье Темзы и двинулся вверх по течению.

Сорок седьмой день рождения, отмеченный Елизаветой Тюдор, безжалостно отражался в ее зеркале. И однако, она была настоящей королевой. При дворе всем было известно, что правительница не имела намерения выходить замуж, но соискателей все не убавлялось. Она была постоянно окружена ухажерами, ловкие языки которых пели изысканные дифирамбы.

Возможно, именно поэтому шотландский граф Гленкерк показался королеве очень привлекательным.

Он был до неприличия красив. Большинство мужчин при дворе носили усы и бороды и ходили надушенными.

Граф же брился гладко, демонстрируя элегантную линию подбородка, и от него исходил чистый мужской запах, который свидетельствовал о привычке часто мыться. Высокий и хорошо сложенный, Гленкерк превосходил остальных мужчин на несколько дюймов, имел хорошую кожу и темные волнистые волосы. А его зелено-золотистые глаза просто завораживали.

Наконец, Гленкерк был образован. Королева Елизавета терпеть не могла невежества. К тому же граф не угодничал, как все другие. Этот горец никогда не согласится стать одним из фаворитов, но его почтительная холодность покоряла ее.

Королева никогда не забывала о Гленкерке, хотя с тех пор, как она видела его у себя при дворе, прошло несколько лет.

Но тогда он был просто лорд Патрик, а теперь вернулся в полном звании графа. Старый знакомый опустился на колени и взял руку, которую она изящно ему протянула.

Но зелено-золотистые глаза, в глубине которых поблескивали веселые искорки, не отрывались от ее лица.

— Ваше величество, — прошептал граф и поднялся.

Елизавета порадовалась, что сидела на возвышении, но и тогда их глаза оказались почти на одном уровне. Это получилось явно не в пользу королевы, которая предпочитала разглядывать обожателей с высоты своего великолепия. Ее янтарные глаза сузились, и она заговорила:

— Итак, шотландский плут, ты наконец-то вернулся.

— Да, ваше величество.

— А какими скверными делами ты занимался вдали от нас? — спросила Елизавета лукаво.

— Женился и стал отцом сына, мадам.

Несколько придворных из более молодых захихикали, посчитав, что граф себя погубил.

— А сколько времени ты уже женат, милорд?

— Два года, ваше величество.

— А сколько лет твоему сыну?

— Два года, ваше величество.

Глаза Елизаветы широко раскрылись, а уголки губ задергались.

— О Боже, Гленкерк! Не говори мне, что тебя поймал возмущенный отец!

— Нет, мадам. Нас с женой обручили еще в те годы, когда она была ребенком.

«Здесь таится какая-то занятная история, — подумала Елизавета, — но не стоит доверять ее ушам придворных сплетников. Пусть они теряются в догадках».

— Пойдем, Гленкерк, я хочу послушать об этом наедине.

Оставив двор, королева, идя впереди графа, вошла в небольшую приемную.

— Без церемоний, граф! Садись.

Елизавета села и налила два стакана вина.

— А теперь, Гленкерк, — продолжала она, подавая напиток, — объяснись.

— Когда нас обручили, Кат было четыре года, а мне тринадцать. Так прошло одиннадцать лет.

— Кат? — удивленно переспросила королева. Патрик улыбнулся.

— Катриона, ваше величество, это по-гаэльски Катерина.

— Так, — нетерпеливо произнесла Елизавета. — Но почему же получилось, что твоему браку два года и твоему сыну столько же?

— Произошло недоразумение, и она убежала за три дня до свадьбы.

Глаза королевы озорно сверкнули.

— Ты получил упрямую девицу, а, милорд?

— Да, мадам, именно. И я почти целый год не мог ее нигде разыскать.

— Надо уж было постараться разыскать ее как-нибудь пораньше, Гленкерк, раз она понесла твоего ребенка.

Патрик засмеялся.

— Сначала она пряталась у преданных слуг, ушедших на покой, а затем в горах, в небольшом особняке, который принадлежал еще ее бабушке. Там я ее и нашел, и все было бы хорошо, если бы…

Королева прервала его:

— Уверена, ты совершил какую-нибудь огромную глупость.

— Да, — признался граф, — и она снова убежала. В Эдинбург, где мой брат с женой как раз собирались во Францию.

Она сумела заговорить зубы Фионе, и та позволила ей остаться в их доме без ведома Адама. Фиона рассчитывала, что Кат быстро одумается и вернется ко мне. Но на Новый год она обнаружила, что та все еще прячется в Эдинбурге, а до рождения малыша оставалось всего около двух месяцев. И тогда жена брата написала мне. Мы с дядюшкой сразу же ринулись в Эдинбург. Мы с Кат выяснили отношения, помирились, и дядюшка, состоящий аббатом гленкеркского аббатства, нас повенчал.