Внезапно всем девицам пришла в голову одна и та же мысль: птица, отложившая такое яйцо, без труда склюет любую из них. Именно в этот момент небольшое, но довольно плотное облачко закрыло солнце; на лес и на прудик быстро упала тень…

– А-а-а! – крик ужаса, пронесясь на прудиком, заметался меж стволов лесной чащобы.

– Это облако, – заметила вдруг одна из девушек, прервав крик на половине запасов воздуха в легких.

– Действительно… – осеклись две остальные.

Девушки замерли.

Вместе с ними замерло все, все стало абсолютно неподвижным: огромное яйцо-контейнер, окаменевшие от удивления девушки, вода, отражения в пруде берез и исполинских сосен…

Внезапно часть яйца раскрылась с легким приятным шелестом.

В образовавшемся отверстии возникла мужская фигура в трехцветке с бутылкой «Smirnoff» в руках…

– А-а-а! – вновь понеслось по лесу: ведь оказаться голой перед мужчиной было куда страшнее, чем быть склеванной гигантской трехголовой птицей Рух или оказаться – во цвете-то юных девичьих лет (!) – придавленной насмерть чьим-то яйцом…

С истошными визгами девушки бросились на берег к своим сарафанам и платьям.

* * *

Коля Аверьянов деликатно отвел взгляд от судорожно одевающихся девушек и, посмотрев на солнце, проверил часы…

– Н-да… Не стыкуется. …А-а, ну понятно! – он осененно хлопнул себя по лбу. – Хабаровск же, на семь часов разница! Здесь уже утро… – Он снова глянул на часы. – За пять минут – семь тысяч километров?! – Он прикоснулся ладонью к контейнеру. – Да уж, совсем не самолет! …Будут дела! – решил он и, первым делом, решил убрать «Smirnoff» назад в ящик, от греха: с утра выпил – день свободен.

Ему предстояло вступить в контакт с местным командованием, руководившим учением, и доложить о происшедшей накладке. Вот тут-то, наверно, «Smirnoff» и понадобится…

* * *

Внезапно истошный девичий крик, наполненный ужасом, привлек его внимание. Рядом с девушками на том берегу прудка в глубине чащобы нарисовались пять всадников – очень странные: в дурацких халатах, мохнатых шапках-малахаях, с саблями, с луками за седлами… Колчан стрел за спиной… Один – в металлическом древнерусском шлеме…

Было понятно, что эти странные всадники появились тут, привлеченные девичьими визгами. Эффектного появления «яйца» они не видели, а оно само, неподвижное, их не впечатлило.

Очевидно, что их заинтересовали девушки. Качая головами, они даже зачмокали от радости, обмениваясь короткими фразами на каком-то непонятном диалекте…

«Козлов-то, ряженых, развелось, – повсюду, ну… Не продохнешь! – мелькнуло в голове. Он попытался прислушаться, но на таком большом расстоянии не смог понять, на какой версии блатного языка беседуют эти ребята. – Казаки, что ли? „Есаул с урядником на джипе с кенгурятником“? Да нет, те-то полковники да генералы сплошь – от пастуха до сторожа на бахче: усы до пола и лампасы на кальсонах… А может, толкинисты. Но с саблями. Вот это мурло немытое в шлеме, поди, и есть какой-нибудь хоббит третьего созыва… Да тоже нет! Толкинист – безобидная тварь, сытая, юная. А этот просто как молодежь наша золотая, бритая, в черных кожанках. Злая сволочь, сразу видно. Полуграмотная. И нищета, видно, жуткая. Без погон. Бомжи по-корейски, вроде как морковь. Или по-монгольски? Нет, на корейцев не похожи. Монголия, Тибет… Скорее, так. Скорей, монголы. А кто здесь живет-то под Хабаровском? Китайцы? Уйгуры какие-нибудь? Бурята? – спросил внутренний голос и тут же ответил: – А хрен их знает…»

Люк контейнера за его спиной, подчиняясь, видно, заложенной в бортовой компьютер программе, медленно закрылся…

Один из всадников, догнав на ленивой рыси убегающую девушку, склонился с седла, поймал ее волосы и, наматывая их себе на кулак, приподнял отбивающуюся девушку, оторвал ее от земли, затаскивая к себе на лошадь…

От столь бесцеремонного обращения с девушкой Аверьянов просто остолбенел. Такое, в его понимании, пахло крупными, серьезными оргвыводами.

– Ты офигел?! Пацан?! – крикнул Коля. – Ты, сука, что же делаешь-то, чебурек вонючий?!

В воздухе свистнула стрела и тут же воткнулась в ствол березы рядом с Колиной головой.

– Убить ведь мог!!! – разъярился Аверьянов, крича через пруд. – Стоял бы рядом со мной человек – убил бы! Ну что оскалился, скотина?! А ну, брось девку сейчас же! Глухой?! Уделаю! Без шуток!

В ответ свистнула вторая стрела, от которой Коле уже пришлось уклониться…

– Все, придурки… – проскрипел зубами Аверьянов. – Вы меня достали. Я предупреждал.

Отпрыгнув назад в лес, скрываясь за деревьями, Коля скользящим шагом полетел наперехват татарину, закинувшему на ходу девушку перед собой – поперек седла… Татарину удалось сделать это как раз в тот момент, когда рядом с его конем возник Аверьянов.

Коля, возникший, разумеется, слева от всадника, тут же схватил коня под узцы. Всадник вытащил саблю и замахнулся. Однако бить с правой руки в левую сторону от коня, да и держа при этом в левой руке волосы бьющейся, вырывающейся девушки, неудобно…

Однако пеший противник был безоружен, и всадник решил, что он ничем не рискует, за исключением того, что этого, в пятнах, придется ударить вторично, добить. Сейчас можно просто влепить как попало.

Повернувшись в седле, всадник замахнулся саблей, намереваясь, сильно согнувшись налево во время удара, достать.

На саблю Коля не смотрел, смотрел в глаза и, боковым зрением, на левую стопу в стремени. В тот момент, когда левое стремя ослабло, что означало, что опора уже перенесена на правую ногу, а значит, сабля начала свое движение, Коля, держащий левой рукой поводья у самого шенкеля, резко осадил коня:

– Назад!

Конь мгновенно подался назад, при этом ордынца, начавшего уже совершать выпад, резко кинуло вперед. Пытаясь удержаться в седле, он потерял контроль и промахнулся.

Промазав, а значит, не встретив саблей препятствия в виде Колиной головы, он еще сильнее подался вперед. Бросив поводья и поймав всадника за кисть, держащую саблю двумя руками, Коля резко повернул ее на болевой – большим пальцем наружу, выворачивая сустав, и потянул руку дальше, вперед, стаскивая всадника с коня.…

В тот момент, когда татарин уже начал было падать, Коля резко вмазал ему ребром ладони пониже затылка, а затем, спокойно вывернув саблю из руки обмякшего воина, дернул окончательно, срывая с седла… Тот упал как мешок, без сознания…

– Николай Аверьянов! – представился он спасенной девушке, помогая ей вернуться на землю. – Можно просто Коля…

– Олена… – ответила девушка, соскальзывая с коня. – Можно просто Оленушка.

* * *

Ближний из оставшихся четверых всадников понесся прямо на них. С запозданием секунд на десять рванул и второй…

– В сторону! – махнул Коля Олене. – В лес!