– Ну что ж, – сказал он. – Значит, минус одна печатная лавка и один вор, но плюс четыре шлюхи. Как думаешь, это справедливый обмен, саксоночка?

– Шлюхи? – удивленно воскликнул Йен. – Какие шлюхи?

– Шлюхи мадам Сильви, – сказала я, пристально глядя на него. Вид у него стал чуть пристыженным, хотя, может, дело было в неверном свете от пожара. – Йен! Ты ведь не…

– Конечно, да, саксоночка, – обреченно ответил Джейми. – Посмотри на него.

Виноватое выражение расплывалось у Йена по лицу, как пятна масла на воде, – его было легко различить даже в неверном красноватом свете от догорающего пожарища.

– Я выяснил кое-что про Манфреда, – торопливо сказал он. – Он отправился вниз по реке, чтобы сесть на корабль до Уилмингтона.

– Да, это мы тоже выяснили, – сказала я немного ядовито. – С кем ты был? Мадам Сильви или одна из девушек?

Его крупный кадык нервно дернулся.

– Мадам Сильви, – ответил он тихо.

– Ясно, – отозвалась я. – К счастью, у меня осталось немного пенициллина, а еще есть отличный тупой шприц. Быстро внутрь, Йен, горе ты луковое, и спускай штаны.

Миссис Макланахан, вышедшая на крыльцо, чтобы выяснить, будем ли мы ужинать, услышала мою последнюю фразу и бросила на меня удивленный взгляд, но мне было уже все равно, что именно она подумает.

Некоторое время спустя мы лежали, укрытые от всех треволнений и хаоса уходящего дня, в тихой гавани чистой постели. Я открыла окно, и легкий ветерок разбавил тяжелый неподвижный воздух в комнате. Несколько мягких серых частиц плавно залетели внутрь – перья или пепел – и теперь кружились, как снежинки, опускаясь на пол.

Рука Джейми лежала у меня на животе, и я чувствовала мягкие выпуклые окружности волдырей, покрывающих его предплечье. Воздух остро пах горелой древесиной, а за этим запахом пряталась вонь от дегтя, как притаившаяся угроза. Мужчины, которые сожгли лавку Симмса – и почти сожгли самого Симмса, да и Джейми вместе с ним, – были будущими повстанцами, которых потом назовут патриотами.

– Я слышу, как ты думаешь, саксоночка, – сказал он. Его голос звучал сонно, умиротворенно. – О чем?

– Я думала о дегте и перьях, – отозвалась я тихо и осторожно коснулась его руки. – Джейми, время пришло.

– Я знаю, – ответил он мягко.

Какие-то люди шли по улице снаружи с факелами, пьяно распевая что-то. Дрожащий свет от огня проплыл по потолку и исчез. Я чувствовала, как Джейми наблюдает за его движением, прислушиваясь к нетрезвым голосам, которые постепенно затихали в конце улицы. Он ничего не сказал, и через несколько мгновений его большое тело, так близко прижавшееся к моему, начало расслабляться, снова проваливаясь в сон.

– О чем ты думаешь? – прошептала я, не уверенная в том, слышит ли он меня. Он услышал.

– Я думаю, из тебя бы вышла отличная шлюха, саксоночка, если бы ты была более свободных нравов, – ответил он сонно.

– Что? – спросила я ошарашенно.

– Но я рад, что ты не такая, – добавил он и захрапел.

4 сентября 1774

Роджер обошел Купервиль стороной по дороге домой. Дело было не в том, что он боялся гнева Уте Макгилливрей, просто он не хотел портить радость от возвращения домой холодностью или стычками любого рода. Вместо этого он сделал большой крюк, постепенно проделывая путь вверх по склону в сторону Риджа, – он продирался через заросшие части тропы, где лес возвращал свое, и пересекал небольшие ручьи.

Перейдя последний из них, его мул отряхнулся, разбрызгивая вокруг капли воды с живота. Притормозив, чтобы вытереть пот с лица, он заметил движение на крупном валуне у берега. Айдан рыбачил, не замечая появления Роджера.

Роджер развернул Кларенса вдоль берега и пару секунд просто молча наблюдал. Затем он спросил:

– Хорошо клюет?

– Сносно, – отозвался Айдан, сосредоточенно наблюдая за леской. Затем он поднял голову, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Отбросив в сторону удочку, он соскочил с камня, подбежал к Роджеру и протянул руки вверх, чтобы Роджер смог схватить его за тощие запястья и посадить в седло перед собой.

– Вы вернулись! – воскликнул он и обхватил Роджера обеими руками, одновременно зарываясь лицом в его грудь. – Я ждал вас. Значит, теперь вы настоящий священник?

– Почти. Откуда ты знал, что я вернусь сегодня?

Айдан пожал плечами.

– Я ждал почти целую неделю! – он озадаченно заглянул в лицо Роджеру своими круглыми глазами. – Вы ни капельки не изменились.

– Нет, – подтвердил Роджер, улыбаясь. – Как твой живот?

– Лучше всех. Хотите посмотреть на шрам? – Айдан откинулся назад, задирая край своей потрепанной рубашки вверх, чтобы показать узкий рубец длиной примерно четыре дюйма, алеющий на его бледной коже.

– Выглядит отлично, – одобрительно заметил Роджер. – Значит, теперь, раз ты выздоровел, то присматриваешь за мамой и маленьким Орри?

– О да, – Айдан выпятил вперед хилую грудь. – Я принес шесть форелей вчера к ужину, самая большая была размером с мою руку! – В доказательство он выразительно показал на свое предплечье.

– Быть не может!

– Правда! – возмущенно начал Айдан, потом понял, что его поддразнивают, и широко улыбнулся.

Кларенс выказывал признаки нетерпения – ему хотелось домой, он дергал поводья и перебирал копытами, выписывая небольшие круги по берегу.

– Мне пора. Хочешь поехать со мной?

Айдан явно хотел, но переборол соблазн и покачал головой.

– Нет. Я обещал миссис Огилви сразу сообщить ей, как только вы вернетесь.

Роджер удивился.

– А зачем?

– У нее родился малыш на прошлой неделе, она хотела, чтобы вы его крестили.

– О! – Сердце Роджера подпрыгнуло, и радость, до этого момента скрытая где-то в груди, начала понемногу расправлять крылья. Его первое крещение! Точнее, первое официальное крещение, подумал он, ощутив укол боли при воспоминании о маленькой девочке О’Брайен, которую он похоронил без имени. Он не сможет провести обряд до посвящения в сан, но этого приятно ждать.

– Скажи ей, я буду рад окрестить малыша, – сказал он, опуская Айдана на землю. – Пусть передаст через тебя, когда я понадоблюсь. И не забудь свою рыбу! – крикнул он вслед мальчику.

Айдан подобрал свою удочку и связку серебристой рыбы – каждая не длиннее его ладони – и исчез в лесу. Роджер повернул Кларенса в сторону дома.

Он почувствовал запах дыма еще в начале тропы. Запах был сильнее обычного печного дыма. После всех разговоров о том, что произошло в Кросс-Крике, которые он услышал по пути, Роджер не смог отогнать от себя тревожные мысли и пришпорил мула, чтобы тот шел быстрее. Кларенс, почуяв близость дома даже сквозь дым, смиренно принял приказ седока и резво потрусил вверх по склону.