ли себя? Вряд ли. Смертельно устала от передряг, от путаницы в своих мужчинах и невозможности разобраться в себе. Хотелось лежать, уткнувшись лицом в подушку, и чтобы ничего вокруг не было. Лишь пустота. Но сейчас закрывая глаза, видела перекошенное уставшее лицо Максима. Знала, что поступает правильно, имея единственно верный выход… но маленький червячок то ли в груди, то ли в голове скрипел одним словом: предательство.

Вечерело. Когда девушка в очередной раз открыла глаза, вокруг, как ей показалось, был дремучий лес. Тень страха скользнула по лицу. Машина остановилась. Громов открыл дверцу и подал руку спутнице. В полумраке были слышны стоны огромных деревьев. Ветер гулял в их макушках. За массивными воротами их встречал небольшой деревянный дом в современном стиле. Она осматривалась. И понимала, что идеальней места на свете быть не может. Свежий воздух мягко кружил ей голову. Громов загнал машину и закрыл ворота. Потом взял замешкавшуюся девушку за руку и повёл в дом. Только сейчас волнение неприятно защекотало нервы. Оставалась наедине с огромным незнакомым человеком посреди леса… понимала, что сознание уже не вынесет «еще одного мужчину». Хозяин дома щелкнул выключателем и по всей территории загорелись желтые лампочки, напоминающие чем-то новогоднюю гирлянду. Невероятно красивое зрелище. Невольно вышла на веранду. Ей хотелось остаться в этом вечере навечно. Присела на кресло-качалку, наслаждаясь мягким светом иллюминации, темными очертаниями деревьев. Внимательно вслушиваясь в их томный шепот. И не было мыслей. Умиротворение. Опьяняющее и обволакивающее своим спокойствием. Мужчина замер на пороге, с легкой улыбкой наблюдая за гостьей. Она заметила его присутствие и смутилась, заставив себя улыбнуться. Он протянул ей кружку тёплого чая, накрыл пледом и сел в соседнее кресло.

— Как ты? — Спросил он, вглядываясь вдаль.

— Почему Вы помогаете мне? — Спросила она, крепко сжимая кружку пальцами и вдыхая фантастический аромат.

— Не знаю… — После задумчивой паузы отозвался он. — Мне жаль тебя. Искренне. Ты угодила в такую жопу. Ты даже сама не осознаёшь… Всё это только цветочки. Дальше будет хуже. А почему помогаю… не знаю, честно… Мной что-то движет на подсознательном уровне что ли… Ты вышла к такому моменту… что тебе никто не поможет…

— Мне кажется, я только сейчас понимаю… Что всё это серьезно, а не игра… не забава… Я же изначально не могла представить, что всё будет так… Где я… И где всё это… Я проживала день. И не думала, что будет что-то большее… А потом, как водоворот… Понимаешь, что захлебываешься, но уже ничего сделать не можешь… Слишком поздно… Я, как вещь… даже не принадлежу сама себе больше…

— Ты не вещь. — Резонно заметил мужчина. — Ты скорее лот. На аукционе. Редкий. Как произведение искусства. И за тебя готовы отваливать не только бешеные бабки, но и грызть друг другу глотки. Может ты и не принадлежишь сама себе, но пока от тебя ещё многое зависит… Тут, как ты себя поведешь. Хотя я ничего радужного в твоем положении не вижу. И уверен, что всё закончится плачевно. Извини, за прямоту.

В этот момент она закрыла глаза, вновь проваливаясь в свою реальность.

— Что это за чай? И куда Вы меня привезли?

— Это моя дача. Здесь ты в безопасности. А чай, по бабушкиному рецепту. А то смотрю, ты совсем расклеилась, раскисла. Мыслишки в голове одна хуже другой. А это только начало. Силы тебе ещё понадобятся. Если боишься меня, я могу уехать обратно. Только при условии, что ты с собой кончать не собираешься!

Аня поперхнулась чаем, и ошарашено смотрела на Громова.

— Откуда у Вас такие мысли?.. Я не разделяю суицидников. Потому что не знаю, что может такого случиться, чтобы появилось желание добровольно расстаться с жизнью… это глупо… ты даже не сам себе ее дал, чтобы распоряжаться подобным образом… хотя, наверное, у любого человека есть внутренний предел. И сломать можно кого угодно… И вообще какой-то странный разговор получился… — Ее передернуло в этот момент. — Так что с собой кончать я точно не собиралась.

— Ну, тогда я могу быть спокоен.

— Захар Петрович… — Он внимательно посмотрел в ее уставшие глаза. — Вы не уезжайте… Я, конечно, не буду лукавить, я Вас побаиваюсь… Но не уезжайте… Одна я точно свихнусь.

Мужчина сначала усмехнулся, а потом рассмеялся во весь голос. И ей стало намного легче. Она удивляла и поражала его. Чем дальше он общался с ней, тем больше начинал понимать и губернатора, и адвоката. Она была девушкой другого сорта. В ней был некий внутренний свет, источник силы. Она умела быть мягкой и нежной, беззащитной и слабой. И в тоже время умела контролировать свои эмоции, подавлять их, заставляя видеть людей то, что было нужно ей. Умна, начитана, по-женски хитра, но и по-женски немного доверчива. Она была соткана из противоречий. И никогда наверняка не знала точно, чего она хочет. Но истинным ее талантом было ставить мужчин на колени. Одним взглядом приручать и влюблять в себя. Она могла бы с этим поспорить, считая себя посредственной пустышкой. Но природа щедро наградила ее этим удивительным даром. И сейчас при этом ночном разговоре Громов очень остро понимал, что его словно притягивает магнитом.

— Вы женат? — Спросит она среди прочего.

— Был. Развелись. — Ответил он спокойно. Встретив ее взгляд, дополнит. — Моя работа. Такой график мало кто выдержит, да и захочет ли. Мы разошлись спокойно, мирно. Общаемся по сей день. Ты совсем одна… У тебя нет семьи, подруг?

— Ну, почему же… — Этот вопрос застал ее врасплох. Но она собралась с духом. — У меня есть родители. И есть сестра. Они живут в другом городе. Так сложилось, что я была не столь важным ребёнком.

— Как это?..

— Мои родители долго не могли иметь детей. А сестра отца наоборот. Ну, и они забрали меня к себе… Чтобы любить и воспитывать. А кровной матери было молодо, зелено. Не до меня. А потом жена дяди и сама вдруг забеременела… Нет, они меня не обижали никогда. Ни словом, ни взглядом. Но чужой ребенок, он и в Африке чужой. Мы созваниваемся. Крайне редко. Очень крайне. А подруги… Я уехала. Поступила здесь. Да, общались… но чтоб прям дружить-дружить… Такого не было. Да и нужды особо не было. Жизнь ровная, как простынь. Сергей… это да…

Ночь пролетела, как один миг. Утром в машине. Тишина.

— Ты уверена?

— Скорее да, чем нет… Он поехал ко мне домой. Потом на работу. Ждал. И снова дом. Ожидание. В нем клокочет ревнивая злоба. Он уже видит, что я с