Но пора возвратиться непосредственно к той версии, вследствие которой эта женщина оказалась во владениях Юсупова на «законных» основаниях. Добавлю, именно такая трактовка её появления и проживания здесь для большинства людей считалась единственной.

А звучала она так. Будто бы однажды князь Юсупов проезжал рядом с бахчисарайским дворцом. И его дорожную карету понесли лошади, которых никто не мог остановить. Ещё минута – и карета перевернётся в бушующие воды Чурук-Суд, что находящемуся в ней князю грозило верной гибелью.

Неожиданно на дороге появилась женщина, которая силой своего взгляда смирила коней, и они остановились. Князь остался жив. В благодарность за своё спасение Юсупов-старший взял эту женщину под своё попечительство. А учитывая, что жить ей было негде, предоставил одно из помещений своей обширной усадьбы в Коккозах. Понятно, что здесь речь шла о Шариде. Русские стали звать её шаманкой, опираясь на тот факт, что она колдовским образом остановила бег лошадей. Так и пошло: Шариде-шаманка. Но повторюсь – это лишь красивая легенда. Таким открытым способом Шариде никогда князя Юсупова не спасала. Хотя всё, что она делала в последние годы, было именно спасением. И не только Юсуповых, и не только их усадьбы в Коккозах, и не только древностей, покоящихся в этой земле…

Шариде и Сулиму временно разместили в одной из дальних комнат старого и частично разрушенного строения, сохранившегося на выкупленной Юсуповым земле. Когда женщины освоились на новом месте, к ним приставили толмача Петра Коваля, которого хорошо знал архитектор Краснов ещё со времён реконструкции бахчисарайского ханского дворца. А подчинялась Шариде теперь новому управляющему Н. Д. Грекову, которому, впрочем, пока управлять было нечем.

Именно тогда шаманка провела ритуал возле древнего святилища. Сделала она это по просьбе Н. П. Краснова, который здраво предполагал наличие под ним усыпальницы. Шариде закрутилась в своём танце дервиша, и её белые ленты стали вращаться во след необыкновенно лёгкой, почти невесомой фигуре. Лишь колокол тяжёлой юбки придавал этой воздушной конструкции объём и вес.

Пётр Коваль вскоре перевёл речь вещуньи. Оказалось, это святилище служило для празднования наступления нового года, который проводился весной и назывался Наврус. Связан он был с днём солнцестояния и символизировал начало цикла, когда идут в ход живительные соки земли и растений. Весной природа стремится к расцвету. В это время зацветает дерево алыча. Её белый цвет сродни Наврусу – такому же чистому и не запятнанному человеческими страстями.

Именно в этот момент в святилище проводился специальный ритуал. Об установленные по кругу валуны разбивались более мелкие камни. Образовавшиеся сколы затем уносили к реке и выбрасывали в бушующий поток. Со временем вода омывала эти сколы, делая их гладкими, или уносила прочь. Смысл происходящего гласил: вода – это время. Она сглаживает прошлое и уносит из жизни плохие воспоминания, очищая для будущего бесконечное движение реки.

Само святилище по своему устройству сверху напоминало глаз со зрачком. К тому же, в день проведения ритуала по внешнему его кругу люди проносили птицу, держа её на руке, либо она летела в воздухе, привязанная к руке человека верёвкой. А в центре, на каменном столбе (зрачке) устанавливали блестящий на солнце голубоватый камень. Присмотревшись, можно было увидеть, что изнутри камня тоже исходит свет. Камень именовали «соколиным глазом». Птицу же, участвующую в ритуале, называли «соколом». Вероятно по созвучию со словами «скол» – от осколков, сколов камней, разбитых здесь в Наврус, и «Коло» – кругу, по которому её проносили. Сокол олицетворял собой солнце Ра, имеющего верховную божественную власть над людьми на целый предстоящий год.

Коваль закончил свой перевод, и всё, сказанное им тут же было передано Краснову и князю Феликсу Феликсовичу Юсупову, а уже через них – великому князю Петру Николаевичу. Вообще-то новый хозяин усадьбы ожидал услышать совсем другое. Его интересовала личность того, кто захоронен под каменными плитами, а вовсе не какие-то древние ритуалы, совершаемые здесь язычниками.

Но название ритуала «Наврус», проводимого в честь начала Нового года и знака солнца в виде глаза со зрачком (точкой) в центре, вдруг заставили его думать об этом святилище, как о чём-то, способном реконструировать не только прошлое, но и «проявлять» будущее. Он знал, что праздновали Наврус многие народы Востока, как новогодний день. Но могло ли быть так, что изначально он отмечался именно здесь? А уже позже знания о нём распространились в иные земли. Как здесь было не вспомнить, что когда-то на Руси начало года отмечали в день весеннего равноденствия, что совпадало с Наврусом, сохранившимся на Востоке до наших времён. Но если рассмотреть название праздника, то «Наврус» можно прочитать как Новая Русь. И здесь уже речь идёт не только о новом годовом цикле, возрождении природы, восстановлению её жизненной силы и победы солнца над тьмой и холодом. Всё явно указывает на Новую Русь, которая должна воспрянуть и сбросить с себя придавившие её мощное тело камни, сбросить их, как сколы, в воды вечной реки и стать новой могучей силой.

Но если возможно возрождение Руси, значит, вероятна и её гибель или затухание, увядание, аналогичное тому, что случается в природе в зимнее время. Возможно ли такое? Ведь сейчас, думал Юсупов, Российской империи ничего не угрожает, никто не способен её сокрушить. Вероятно, данное место находится в резерве на случай того, если в будущем нечто подобное с Россией-Русью может случиться…

Вскоре пришло ещё одно сообщение от управляющего имением в Кокозах Грекова. Шариде провела в святилище ещё один ритуал. Но как относиться к переводу её видений Петром Ковалем, управляющий не знал. Слишком уж он был необычен. Следуя рассказу Шариде, можно поверить в то, что это древнее святилище возобновил, то есть дал новую жизнь некий бог Гор, который какое-то время обитал в этих местах. Он же, в память об этом событии, стал олицетворять себя с соколом, взяв на себя функции бога Солнца.

Князь Юсупов вначале даже смутился. Вся эта языческая линия начинала его раздражать. Но архитектор Краснов и великий князь Петр Николаевич были совсем иного мнения. Благодаря своим глубоким знаниям истории и в том числе Востока, имя египетского бога Гора им, конечно же, было известно. Как и то, что изображали его в виде человека с головой сокола и что олицетворял он собой верховную божественную власть, которую иногда изображали в виде двух распростёртых крыл, между которыми помещался солнечный знак – круг с точкой.

Крылатый солнечный диск и птица сокол являлись частью чего-то общего, единого, связанного с Богом и его замыслом. К этому же сверхъестественному, неподвластному человеку началу относится и другой знак Египта – глаз. Он имелся и в христианстве и назывался Всевидящим Оком.

Маловероятно, чтобы суфийка Шариде когда-либо слышала о христианском Всевидящем Оке. А вот о боге Горе она знать могла. Не исключено, что, скитаясь по Ближневосточным землям, она вместе с братьями по вере бывала в Египте и даже любовалась знаменитыми пирамидами. Отсюда и её знания о боге Горе.