Тут Дэниела поразила следующая мысль: ведь впереди брачная ночь! Он невольно улыбнулся. Бедняжка Бекки! Она и не догадывалась, во что ввязалась, выходя замуж за опытного соблазнителя.

– Долго нам еще ехать? – спросила Ребекка, когда они проехали Пенрит.

– Наверное, еще час.

– Тогда не кажется ли вам, что нам пора узнать друг друга получше?

Дэниел покосился на свою спутницу.

– Что это вы затеяли?

– Ну, я подумала, что большинству пар выпадает такая роскошь, как длительное ухаживание, прежде чем они решаются на постоянство брака. А у нас все вышло как-то вдруг – право же, почти никаких шансов на настоящее знакомство. Всего лишь несколько недолгих разговоров, вот и все. Поэтому я предлагаю: давайте начнем задавать друг другу вопросы. О чем угодно, обо всем, что нам обоим было бы интересно узнать. Но тот, кого спрашивают, должен отвечать честно. Мне кажется, так мы сможем укрепить наш союз и расположение друг к другу.

– Очень хорошо, – кивнул Дэниел, уже соскучившийся по беззаботной болтовне с Ребеккой. – Не соблаговолите ли начать первой?

– Конечно. – Ребекка на секунду задумалась, потом спросила: – Какой самый ужасный проступок вы совершили в детстве?

Дэниел покосился на девушку, затем снова уставился на дорогу и сказал:

– Наверное, это было в тот раз, когда я опрокинул ведро воды на свою бабушку.

– Быть не может! – воскликнула Ребекка.

– Еще как может. Бабка была мокрая с головы до пят.

Девушка не смогла удержаться от смеха.

– Но зачем вы это сделали?

Хлестнув лошадей, Дэниел усмехнулся.

– Однажды летом я с родителями поехал погостить у бабки и деда в их поместье. Мы сидели в саду, и бабушка начала жаловаться на жару. Папа предложил ей пойти освежиться в озере, но она возмутилась и заявила, что слишком стара для подобных развлечений.

– Значит, вы решили позаботиться о ее самочувствии, облив водой?

– В каком-то смысле… да. Мне тогда было пять лет от роду. Причем бабушка с дедушкой восприняли все это не очень серьезно. Но вот родители не нашли в моем поступке ничего забавного и немедленно отправили меня наверх, в мою комнату.

– А что было дальше?

Дэниел пожал плечами.

– Все обошлось. На следующий день родители пожалели о своей строгости и велели кухарке приготовить мой любимый десерт – блинчики с клубничным вареньем.

– Да, это очень вкусно, – заметила Ребекка. – Теперь ваша очередь. Спрашивайте, о чем хотите.

– Вы любите музыку? – Большинство знатных дам непременно пели или играли на каком-нибудь инструменте. И Дэниелу захотелось узнать, имелось ли такое увлечение у Ребекки.

– Не особенно. Хотя я люблю насвистывать.

– Насвистывать?

– Именно так. – И в доказательство своих слов Ребекка вытянула губы трубочкой и засвистела.

Дэниел уставился на нее в изумлении.

– Да, это… гм…

Ребекка рассмеялась.

– Да ладно вам! Я отлично знаю, что безбожно фальшивлю. Поэтому ни на чем не играю. В детстве, когда у меня был учитель музыки, он в конце концов объявил, что я «необучаемая». Что тут сказать? Наверное, у меня нет слуха.

Дэниел невольно улыбнулся. Ребекка так мило призналась в отсутствии слуха… не говоря уж о том, что весьма смело представила тому доказательство! И главное – она не стала смущаться, насвистывая при нем, хотя знала, что фальшивит.

– А вы? – спросила Ребекка. – Вы любите искусство?

– Я не занимаюсь живописью, не пишу стихов и не могу похвастаться музыкальностью – как и вы. Но люблю петь, когда рядом никого нет.

– Правда? – Глаза девушки вспыхнули. – Как насчет того, чтобы спеть сейчас?

Без тени смущения и даже с некоторым бахвальством Дэниел затянул:

– «Говорит она мне – иль кларет, или я. А после кларета ты точно свинья!»

Ребекка взвыла от хохота. Через минуту она уже запомнила слова и подпевала с воодушевлением, хотя ее пение очень напоминало вопли издыхающей кошки.

– «Тогда уж кларет, – говорю себе я. – Пусть после вина я и впрямь как свинья!»

Распевая разудалую песню, оба начисто забыли о вопросах, и к тому времени, как они въехали в Гретна-Грин, былая дружеская легкость их обращения была восстановлена – как будто они снова оказались на балу у Кингсборо. И Дэниел, конечно же, возносил хвалу небесам – его ужасно тяготила та атмосфера, что воцарилась в фаэтоне после их отъезда из Лондона. Но теперь Ребекка снова искрилась жизнью и весельем – стала той женщиной, которая сразу же заинтересовала его при первой встрече.

– Кажется, сюда, – сказал Дэниел. Он остановился возле скромного на вид строения и помог Ребекке выбраться из фаэтона.

Оставив лошадей на попечение слуги, он провел Ребекку в зал пивной, где их приветствовал высокий мужчина, стоявший за стойкой и беседовавший с двумя посетителями, которые сидели за столиком напротив.

– Мы приехали, чтобы пожениться! – заявил Дэниел, едва поздоровавшись; он был слишком возбужден, чтобы соблюдать формальности.

Все взгляды тотчас обратились к нему и Ребекке. На минуту воцарилась тишина, затем высокий мужчина сказал:

– Отлично. Тогда вы прибыли именно туда, куда нужно. Следуйте за мной.

Он тут же вывел их через заднюю дверь в небольшой дворик. Потом этот верзила – выше Дэниела почти на голову – указал на каменную ограду, из-за которой доносилось громкое клацанье.

– Там кузнец. Он позаботится о формальностях. А когда покончите с делом, буду счастлив предложить вам комнату на ночь.

– Благодарю, сэр. – Дэниел протянул ему руку. – Вы нам очень помогли. Вы, случайно, не хозяин постоялого двора?

– Он самый, – ответил верзила. И схватив Дэниела за руку, энергично встряхнул ее.

– Тогда, вероятно, вы будете настолько любезны, что приготовите нам поесть, – сказал Дэниел. – Мы оба просто умираем от голода.

Хозяин постоялого двора назвал несколько блюд на выбор, и они заказали тушеное мясо с картофелем, дополнив трапезу кувшином красного вина.

– Вы готовы? – спросил Дэниел, как только хозяин постоялого двора скрылся в доме.

Дэниел предложил Ребекке руку, и она с улыбкой ответила:

– Давно готова.

После чего они направились в кузницу, где должна была открыться новая страница их жизни.

– Процедура прошла на удивление безболезненно, – заметил Дэниел, когда двадцать минут спустя они сидели друг напротив друга, наслаждаясь ужином.

Ребекка подняла голову, и ее глаза весело заблестели.

– Вы начинаете понимать, что выражение «брачные оковы» – это всего-навсего метафора?