Подготовка к возвращению русской эмиграции из Швейцарии в марте и апреле 1917-го проходила гласно и обсуждалась в прессе. Англичане и французы (союзники России), как и следовало ожидать, отказались пропустить русских социалистов — противников войны — через свою территорию. Немецкие власти, что тоже нетрудно было предсказать, согласились.

Не потому, что немецкой разведке удалось завербовать русских эмигрантов. Возвращение в Россию очевидных противников войны было на руку Германии. Немцам и вербовать никого не надо было!

В Берлине жаждали сепаратного мира с Россией. 29 марта 1917 года канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег говорил в рейхстаге: «У нас нет ни малейших оснований враждебно относиться к борьбе русского народа за свободу или желать возвращения автократического старого режима. Наоборот, мы хотим, насколько это в наших силах, помочь нашему восточному соседу в деле строительства счастливого будущего и избавления от английского засилья. Германия всегда была и остается готова заключить почетный мир с Россией».

Ленин упросил швейцарского социалиста Фрица Платтена взять на себя все хлопоты. 2 апреля 1917 года МИД Германии официально разрешил обмен русских эмигрантов на интернированных в России немцев и австрийцев. 5 апреля германское военное командование обещало без проверки документов пропустить 60 русских эмигрантов.

Генерал-фельдмаршал Эрих фон Людендорф объяснял позицию Берлина: «Наше правительство, пропуская в Россию Ленина, приняло на себя тем самым большую ответственность. Это путешествие Ленина оправдывалось с военной точки зрения, нужно было, чтобы Россия была повержена».

Германия рассчитывала, что радикальные русские социалисты выведут Россию из войны и это позволит перебросить все силы на Западный фронт.

Русские эмигранты запросили мнение левых партий других стран. Видные социалисты из Швейцарии, Франции, Швеции, Норвегии подписали «Протокол о поездке», поддержав право русских товарищей проехать в Россию через Германию. Протокол опубликовали газеты в Стокгольме. А вот деньги на поездку собрали с трудом. Иначе говоря, немецкого золота в партийном кошельке не оказалось.

В результате не выбрали немецкой квоты в 60 человек. 9 апреля 1917 года Берн покинули 52 человека. Из них большевиков — только 19. Остальные — эсеры и меньшевики. Они тоже убедились в том, что нет иного пути попасть в Россию. Через Германию проехали потом еще три группы политических эмигрантов. В общей сложности таким путем вернулись на родину 159 человек. Большевики составляли среди них меньшинство. Почему именно их обвинили в предательстве?

Девятого апреля Ленин и Крупская выехали из Берна в Цюрих и в тот же самый день в три часа пополудни сели на поезд, который через Германию и Швецию должен был доставить их в Россию. На сборы к поезду у них была всего пара часов. Взяли личный архив, наиболее ценные книги, вырезки из газет, одежду и шведскую керосинку.

«В организации поездки из Швейцарии в Петроград на долю Надежды Константиновны досталось немало хлопот, — вспоминал один из социал-демократов. — Все отъезжавшие с этой группой в Россию были разбросаны по многим городам Швейцарии; с ними надо было списаться, держать их в курсе дела и, когда нужно, известить их телеграммой».

Маршрут выбрали такой: Готмадинген — Штутгарт — Франкфурт-на-Майне — Берлин — Штральзунд — Засниц (на берегу Балтийского моря), оттуда на пароме — в Стокгольм. Вот здесь с Лениным пожелал увидеться Парвус. Ленин наотрез отказался!

Владимир Ильич подробно отчитался о поездке на заседании исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Депутаты его действия одобрили. И вот еще одно подтверждение, что никакого сотрудничества с немцами не было, — в тот момент Ленин категорически возражал против сепаратного мира с Германией:

— Кайзера Вильгельма считаю кровопийцей, и, конечно же, не может быть разговора о сепаратном мире с ним — это бессмысленно. Ленинцы против сепаратного мира.

Но очень быстро Ленин изменил свою точку зрения. Не под влиянием немецких денег, а потому, что своим блистательным чутьем ощутил настроения солдатской массы. И первым угадал: мир с немцами способен привлечь миллионы людей в серых шинелях на сторону большевиков.

Понятно, что в острой политической борьбе 1917 года обвинение в работе на немцев было самым надежным. Именно так противники большевиков пытались объяснить причины внезапного успеха ленинской партии.

«Ленин и его группа сейчас очень богаты, — удивлялся классик социологической науки Питирим Александрович Сорокин, помощник Керенского, — количество большевистских газет, памфлетов, прокламаций значительно возросло… Откуда деньги — вот в чем вопрос».

Финансовые отчеты партии большевиков сохранились. Летом 1917 года следователи Временного правительства их тщательно проверяли. Большевики пополняли кассу с помощью займов и пожертвований. В Союзе трактирщиков заняли 20 тысяч рублей и возобновили выпуск «Правды». Деньги на издание армейских большевистских газет под давлением войсковых комитетов давали командующие фронтами, причем щедро — по 100 тысяч рублей. В мае большевики купили за 225 тысяч рублей типографию на Кавалергардской улице.

Тридцать первого августа 1917 года в протоколе заседания ЦК записали: «Организационное бюро сделало доклад, из которого выяснилось, что состояние кассы ЦК весьма слабое (наличность около 30 000), что отдельные предприятия плохо ведут отчетность, а потому очень трудно определить имущественное состояние».

Двадцать пятого октября 1917 года в кассе большевиков оставалось всего восемь тысяч рублей…

Многие уверены, что большевики развалили армию по заданию немецкого Генерального штаба. В реальности к лету 1917-го русская армия наступать уже не могла. В лучшем случае — держать оборону и сковывать немецкие силы. А союзники допустили роковой просчет. Они требовали наступать.

Восемнадцатого июня 1917 года русская армия начала наступление на Юго-Западном фронте. За ним двинулся вперед и Западный фронт. Но немцы быстро перешли в контрнаступление, русские войска остановились, а потом и отступили. Почему? Кто виноват?

Солдаты не хотели сражаться. Они отходили целыми частями и переставали подчиняться командованию. Влияние эсеров и меньшевиков в армии было достаточно сильным, поэтому армия в целом подчинилась приказу Керенского перейти в наступление. Но его провал нанес сокрушительный удар по авторитету Временного правительства.

Третьего июля в Петрограде начались волнения. Большевики попытались воспользоваться солдатским бунтом, чтобы взять власть, но ничего не вышло. Верные правительству войска, прежде всего казачьи полки, сорвали попытку государственного переворота.

Максим Горький писал своей жене Екатерине Павловне Пешковой из Петрограда: «Самое главное и самое худшее — толпа, обыватель и тот “рабочий”, тот солдат, который действовал 3-го и 4-го. Это — сволочь, трусливая, безмозглая, не имеющая ни капли, ни тени уважения к себе, не понимающая, зачем она вылезла на улицу, что ей надо, кто ее ведет и куда? Видела бы ты, как целые роты солдат при первом же выстреле бросали винтовки, знамена и били башками окна магазинов, двери, залезая во всякую щель! Это — революционная армия, революционный свободный народ!»