После большевистского переворота сразу же, ускоренным темпом, пошли разные демократические реформы. В первых числах декабря морская коллегия уже прислала декрет об упразднении должности командующего флотом и передаче всей власти Центробалту.

Офицеры заволновались. Это казалось уж слишком. Во главе всего становились грубые, невежественные матросы, а адмирал Развозов, их заступник и последняя надежда, покидал флот.

4 декабря по этому поводу командующий флотом собрал заседание флагманов. Кроме адмирала А. Ружека[33], все они категорически высказались против подобной реформы. Что касается Ружека, то он был совершенно аналогичен Модесту Иванову и в адмиралы был произведён только командой.

В тот же вечер в Морском собрании было созвано и общее собрание офицеров, чтобы решить, что предпринять и как не допустить этой реформы. Заседание было чрезвычайно многолюдно и бурно. Многие из офицеров прямо призывали к открытому протесту. Настроение становилось всё более возбуждённым. В результате было решено ультимативно предупредить Центробалт, что если должность командующего флотом будет уничтожена, то все офицеры сложат с себя свои обязанности.

Это сейчас же стало известно Центробалту, который прислал в Морское собрание двух своих представителей. Они приехали, когда резолюция была уже вынесена. После неудачной попытки запугать тем, что команды на кораблях, узнав про собрание, начали волноваться, они пустились было в объяснение и защиту нового проекта. Это был просто лепет, из которого явствовало, что члены Центробалта совершенно не разбираются в вопросе. Кроме того, было видно, как они смущены и испуганы возбуждением многолюдного собрания офицеров. Некоторые из присутствовавших даже заметили, что один из них передал другому револьвер. Поздней ночью собрание, оставшись при своей резолюции, спокойно разошлось.

На следующий день выяснилось, что так или иначе, но под давлением из Петрограда эта реформа всё равно будет проведена. Во главе военного отдела, которым заменялась оперативная часть штаба флота, должен был встать адмирал Ружек. Возбуждение офицеров обрушилось на него. Тогда он, чтобы оправдать себя, написал на имя председателя общего собрания письмо, в котором усиленно пытался доказать, что офицерство не разбирается в данном моменте, когда только и возможно коллективное управление флотом.

Центробалт был сильно обеспокоен неожиданным протестом офицеров и старался как- нибудь уладить дело. Для этого он пригласил их на общее собрание в Мариинский дворец.

Офицеров собралось опять очень много, но уже в другом составе и настроении. Одни из них боялись последствий энергичного шага; другие — принадлежали к числу тех, кто не брезговал заискивать даже у большевиков. Только сравнительно немногие остались твёрды в принятом накануне решении.

Заседание обещало быть бурным уже с самого начала. Члены Центробалта старались с мест всячески мешать ораторам, высказывавшимся против реформы, и, наоборот, шумно поощряли её сторонников. Было очень грустно слышать речи некоторых офицеров, часто уже немолодых, отстаивавших действия, которые должны были в корне убить флот.

Особенно неприятное впечатление производила речь исполнявшего должность начальника Дивизии подводного плавания капитана 2–го ранга В. Дудкина[34]. С заискивающим тоном обращаясь в сторону членов Центробалта, он усиленно доказывал, что эта реформа не только приемлема, но даже спасительна для флота, а потому офицеры должны ей беспрекословно подчиниться. Трудно верилось, что говорит это старый офицер, капитан 2–го ранга.

Более четырёх часов тянулось это кошмарное заседание. Центробалт прилагал все усилия, чтобы собрание отменило резолюцию вчерашнего дня и чтобы офицеры согласились подчиниться реформе. Но это не удалось. Новая резолюция гласила, что до тех пор, пока вопрос не будет окончательно решён на делегатском собрании представителей всех кораблей, он остаётся открытым; данное же собрание его не вправе ни отменить, ни утвердить.

Как и следовало ожидать, из этого первого и последнего открытого протеста офицеров Балтийского флота ничего не вышло. Они были и слабы, и нерешительны для таких серьёзных выступлений. Они подчинились, да и не могли не подчиниться, так как были очень мало сплочены и материально зависели от службы. Может быть, это житейски и понятно, но грустно.

Ушёл адмирал Развозов, и его место занял наглый и глупый комиссар матрос Измайлов[35]. Он просто третировал своего помощника, «товарища Ружека», несмотря на то что последний всячески перед ним заискивал и лебезил.

Теперь флот катился вниз ещё быстрее и был уже на грани полного развала. Матросы, пользуясь безнаказанностью, бежали с него, когда только хотели. На некоторых судах оставалось всего по несколько человек, да и те упорно ничего не хотели делать.

Что касается офицерства, то оно сильно изменилось к худшему. Далеко не все из него сохраняли своё достоинство. Несмотря на его тяжёлое положение, на берегу сплошь и рядом происходили кутежи и скандалы. Совсем молодые офицеры старались спихнуть при помощи команды своих начальников, чтобы самим занять их места. Было даже три случая, когда офицеры скрылись с солидными казёнными суммами. Стало ясно, что без сдерживающих начал и офицерство не может держаться и падает всё ниже и ниже.

Вслед за вице–адмиралом Развозовым ушёл и вице–адмирал М. К. Бахирев, а с ним — его популярный начальник штаба капитан 1–го ранга М. А. Беренс и много ещё других офицеров. Души флота не стало.

29 января 1918 года Совет Народных Комиссаров объявил его демобилизацию и издал декрет об организации нового, «красного флота», уже не под Андреевским, а под красным флагом. Декрет начинался так: «Российский флот, как и армия, приведены преступлениями царского и буржуазных режимов и тяжёлой войной в состояние полной разрухи, а потому флот, существовавший на основании всеобщей воинской повинности царских законов, объявляется распущенным и организуется социалистический, рабоче–крестьянский флот.»