Он сказал, что Джеральдина хочет его, и она действительно его хотела, очень хотела, так хотела, что ей становилось дурно от мысли, что она не призналась ему в этом.

Сердце болело, и боль была нестерпимой.

Неужели Бенджамен ушел к владелице заводов по переработке рыбьих потрохов? Да ее вино, наверное, воняет рыбьим жиром! Или сидит в гостиной у доктора и развлекается беседой с недоучившимися Шварцмюллершами?

Пускай забирает их в жены обеих!

Ах, они чистые розы, как говорит миссис Рэмплинг… А ей плевать на них плевать, плевать!..

Когда Джеральдина открыла глаза, она увидела склоненное над ней обеспокоенное лицо Бенджамена. Решив, что это сон, она осторожно прикоснулась к его загорелой щеке и почувствовала своими холодными пальцами его тепло. Он провел ее рукой по своему подбородку, по жесткой щетине у рта и прижал к своим губам с порывистой нежностью.

Это прикосновение разбудило в ней ощущения, которые ничуть не были похожи на те, которые можно иногда испытать во сне.

Джеральдина быстро моргнула и вдруг сообразила, что лежит на своей кровати.

За окном сиял день, и, судя по солнцу, было еще далеко до вечера. Но она никак не могла вспомнить, что произошло: в голове стоял сплошной туман.

– Господи! – услышала она резкий возглас Бенджамена и увидела словно со стороны, как он старается скрыть облегчение. – Я уже думал, ты никогда не придешь в себя. Больше никогда так не поступай со мной, слышишь?

Я этого не вынесу!

Джеральдина посмотрела на него с удивлением.

– Приду в себя? – повторила она, постепенно выходя из своего сонного благополучия. – А я что, потеряла сознание?

– Похоже, да. – Бенджамен отнял ее руку от своих губ и держал в ладонях, не осознавая, как сильно ее сжимает. – Я вошел и вижу: ты лежишь на полу в холле. Сначала я подумал, что ты упала с лестницы, но на тебе не было ни ссадинки. И то, как ты лежала… ну, в общем, это тоже не походило на результат падения с лестницы.

Джеральдине только и оставалось, что ему верить. Она припоминала, что была в библиотеке, но потом – провал.

– Я… я, наверное, действительно упала в обморок. Простите, я не хотела вас пугать.

– Пугать меня! Господи! – Бенджамен смотрел на нее потемневшими, измученными глазами. – Джеральдина, когда я вошел и увидел тебя, я вдруг подумал, что ты умерла! Не знаю, что бы я тогда сделал. Наверное, покончил бы с собой, – тихо сказал он.

– Бенджамен! – Джеральдина широко распахнула глаза. – Не смейте так говорить!

Она высвободила свою руку и приподнялась на кровати.

– Со мной уже все в порядке, нет, на самом деле. Ничего… ничего особенного, честное слово. Просто обморок, вот и все. Право, не о чем беспокоиться.

Бенджамен пристально смотрел на нее. И когда их глаза встретились, Джеральдина начала постепенно вспоминать, что ее так расстроило.

В сознании возникли смутные картины, как они спорят с Бенджаменом, и одновременно она вновь испытала пережитые чувства, опасные чувства, которые старалась в себе подавить.

Она задрожала, и Бенджамен, заметив мурашки на ее коже, выругался сквозь зубы.

– Черт! Да ты, наверное, замерзла, пока лежала на полу, – пробормотал он, встал с кровати и взглянул на нее с нескрываемой тревогой. – Пожалуй, я позвоню доктору Шварцмюллеру. Он хотя бы выпишет тебе что-нибудь против простуды…

– Нет! – Джеральдина протянула руку, чтобы остановить его. – Бенджамен, вы все немыслимо преувеличиваете. Мне совсем не нужен врач. Я… я, наверное, переработала, только и всего. К тому же писательский труд требует не только физического, но и нервного напряжения.

Она молила Бога о прощении за свое последнее высказывание, но ей нужно было хоть как-то отвлечь Бенджамена. Она не могла допустить, чтобы сюда пришел доктор Шварцмюллер и раскрыл ее тайну.

По напряженному лицу Бенджамена было видно, что он колеблется. С одной стороны, ему хотелось убедиться, что с ней все в порядке. С другой – он понимал, какие могут возникнуть последствия, если он вызовет к ней местного врача.

Джеральдина не догадывалась о том, что именно, помимо состояния ее здоровья, беспокоит Бенджамена. И тем более не могла знать, что отец двух дочерей, почтенный Генрих Шварцмюллер, хороший знакомый Бенджамена, знаменит не только на острове, но во всем мире как выдающийся кардиолог!

Мне нужно его успокоить, решила Джеральдина, глубоко вздохнула, спустила ноги на пол и села. У нее немного кружилась голова, что было вполне нормально после обморока. И, не обращая внимания на слабость, она встала.

– Осторожно! – Бенджамен схватил ее за руку, когда девушка покачнулась, и она обрадовалась его поддержке, хотя он и смотрел на нее с некоторым недовольством. – Не надо мне ничего доказывать!

Джеральдина улыбнулась, тронутая его вниманием.

– Лежи, кому сказано, – проворчал он. – Я и так вижу, что тебе уже намного лучше. Но надо быть осмотрительней, а то опять станет хуже.

Она не удержалась и бросила на него благодарный взгляд – он так заботится о ней!

Затем шутливо пробежала пальцами по лацкану его куртки и коснулась шеи.

– Вы тоже выглядели не лучшим образом, когда я открыла глаза, – прошептала Джеральдина. – Как будто повстречали привидение.

– Что-то вроде того, – хрипловатым голосом ответил Бенджамен и отпустил ее руку.

– Но ведь вы ушли, – нерешительно сказала она, вдруг вспомнив, что так взволновало ее. – Так зачем же вернулись?

Он помолчал, отодвинул ее от себя, обошел кровать и встал у изголовья.

– Ты поверишь, если я скажу, что… хотел извиниться? – наконец произнес Бенджамен, и она от удивления приоткрыла рот.

– Нет.

– Почему?

Джеральдина беспомощно покачала головой.

– Ну… вы были рассержены, когда уходили.

Ужасно рассержены. Поэтому я не думаю, что вы вернулись, чтобы извиниться.

– Ну, тогда сама скажи зачем, – предложил Бенджамен и прищурился, и она подумала, что зря начинает все снова.

– Может, чтобы собрать вещи? – рискнула предположить Джеральдина, и голос ее окреп и стал увереннее – Думаю, вы хотели уехать.

Я даже уверена в этом. Может, вы полагали, что я буду вас отговаривать, но вы хотели уехать, верно?

Бенджамен подпер щеку рукой и смотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы.

– Очень умно, – похвалил он ее. – Очень тонко подмечено. – Бенджамен кивнул. – Хорошо, я согласен. Мне пришло в голову уехать.

Но сначала я хотел поговорить с тобой.

– Правда? – В ее голосе звучало сомнение, но он снова кивнул и сказал: