под таким ударом окажется! Не то чтобы я так запросто сдался, хрен вам, как говорится, но все же!

– Перестань, – сонный голос в темноте.

– А?

– Твои мысли такие шумные, что мешают мне спать.

Хмыкаю. Задираю ножку Нины повыше.

– А ты их не подслушивай.

– Не могу. Они очень громкие.

– Это потому, что я очень переживаю.

– За меня?

– В первую очередь за тебя, да. И за себя, конечно, тоже. Но не из эгоизма, а потому что мое благополучие напрямую связано с твоим и Викиным.

– Ты о чем-то мне недоговариваешь? – Нина настороженно замирает.

– Что? Нет! – возмущаюсь.

– Значит, нагнетаешь. Это ты зря. Нельзя позволять себе тревожиться по поводу будущего, которое тебе неведомо. Энергии потеряешь море, а толку от этого никакого.

– Звучит очень разумно.

– Это мне мой психолог рассказывала. – Зевает, обдавая бок теплым дыханием. – Она крутая. Плохого не посоветует.

– Вопрос, как не тревожиться.

– Тебе нужен какой-то якорь.

– Нин, а ты совсем ничего про своего отца не знаешь? Совсем-совсем?

– Мы же уже это обсуждали.

– Да, но… Короче, если бы я понимал, что за тебя есть кому заступиться, это…

– Стало бы твоим якорем?

– Угу.

– А мысли, что я могу сама о себе позаботиться, тебе не приходили? – обижается. – И вообще мне не нравится, куда ты клонишь.

– Почему?

– Потому! Ты как будто готовишь меня к мысли, что с тобой может что-то случиться. Жуть.

– Не выдумывай. Что мне будет? Просто страхуюсь. Слушай, а как они с твоей матерью познакомились?

– Она мне не рассказывала. Возможно, на работе. Мама всю жизнь проработала секретарем судебного заседания. Кстати, есть у меня подозрение, что папочка мой вовсе не подарок.

– В каком смысле?

– Уголовник какой-нибудь. Контингент в суде – сам понимаешь, какой. А хороших девочек всегда тянет на плохишей. Блатная романтика.

– По себе знаешь?

– Не-а.

– А как же блатная романтика, помноженная на наследственность? – улыбаюсь в темноте.

– Как-то мимо. У меня ужасно скучная биография.

– Боюсь, те, у кого скучная биография, к психологам не ходят, – поддеваю.

– И то так, – вздыхает.

– А в свидетельстве о рождении он у тебя не вписан? – ни на что особенно уже не рассчитывая, для порядка интересуюсь я.

– Почему? Записан. У меня даже фамилия его. А у мамы другая.

– Значит, твой отец Зайка Василий? – начинаю тихо угорать. Нина тоже ухмыляется.

– Ага.

– Знаешь, мне очень трудно представить криминального авторитета с погонялом Зайка.

Лунопопая фыркает.

– Спи уже, фантазер!

А чего это фантазер сразу? Притягиваю ее к себе на грудь, а сам прикидываю в уме, как мне этого Зайку пробить. Ну, а вдруг из этой затеи выйдет какой-нибудь толк?

ГЛАВА 16

Нина

Страх. Он со мною теперь повсюду. Но дело вовсе не в идиоте с пушкой, который в тот момент действительно очень сильно меня напугал. На постоянной основе боюсь я совсем не этого. А того, что мне просто чудится, как загораются глаза Николоу, стоит ему меня увидеть. Я так хочу и так боюсь поверить, что за этим стоит нечто большее, чем банальная похоть. А его загон на тему моей безопасности – что-то большее, чем беспокойство за человека, которого он, того не осознавая, втянул в неприятности. Конечно, сама я так не думаю, замуж меня силком никто не тащил, но логика Ставроса в этом вопросе мне хорошо понятна. Да и не только в этом, если анализировать. У меня было достаточно лет, чтобы изучить этого мужчину. Понять, чем он дышит, каким богам молится.

И в него влюбиться. До остановки дыхания просто.

Чтобы этот страх меня не сожрал, впервые за пару лет обращаюсь к психологу. Ставросу об этом не говорю. Не хочу добавлять ему поводов для беспокойства. Он же непременно раздует из этого какую-нибудь проблему. Тогда как никаких проблем у нас нет. А панические атаки, которые я иногда ловлю – это вообще к нему не относится. Это я сама дура. Накручиваю себя.

Вообще работы у нас столько, что вырваться куда-то даже на час – сложно. Но я как-то умудряюсь, что-то там ему вру… Это безобидная ложь, я же не по мужикам бегаю! Ставросу от этого хуже не будет, а мне после разговоров с психологом как-то спокойней. Сложнее становится, когда ко мне приставляют охрану. Хорошо, Елена Ивановна принимает в здании бизнес-центра, где на первых этажах куча всяких ресторанчиков и кафешек. Парням вру, что я на обед, а сама к лифтам, к лифтам.

Выхожу как раз после такого визита, когда звонит Ставрос.

– Нин, сможешь забрать Вику от бабушки и закинуть в секцию? Я чего-то вообще замотался. Забыл послать за ней водилу. Ты же там недалеко?

– Угу. Без проблем. Все сделаю. Только тещу предупреди, ага?

– Обязательно. Все. Убегаю.

Усмехаюсь. Прислоняюсь лбом к нагретому солнцем стеклу. Вот такие у нас разговоры по телефону, да. Очень быстрые и конкретные. Наверное, любая другая женщина могла бы увидеть в этом какой-то недобрый знак. Или даже пренебрежение. Но не я. Я понимаю, что ему просто тупо некогда болтать. Он весь в работе. В каких-то бесконечных разъездах и делах. То с подрядчиками у него встречи, то с чиновниками. Буквально ни секунды свободной. Может, конечно, поцеловать, пробегая мимо, или когда я прихожу к нему в кабинет что-то уточнить, и снова убегает куда-то, и снова кому-то звонит. Или ему звонят.

– Удачи, – произношу, опоздав буквально на долю секунды. В трубке уже гудки. – Саш, давайте на Никитскую. Нужно Викулю забрать и отвезти на танцы.

Поручение Ставроса мне выполнить нетрудно, хотя я стараюсь встречаться с его тещей как можно реже. Неприятная она все-таки особа. Мы пересекались с ней пару раз, но и этого мне оказалось более чем достаточно. Под ее взглядом я чувствую себя ужасно некомфортно.

– Добрый вечер. Вика готова?

Лидия Илларионовна надменно кивает.

– Вика! За тобой приехали.

Меня даже не приглашают войти, и Вику я жду на пороге. Она выходит хмурая и какая-то подавленная.

– Привет. Как в школе? Давай рюкзак, я донесу.

– Я сама.

– Тяжелый ведь.

– Нормальный!

Вырывает руку и семенит к машине. Оторопело гляжу ей вслед.