Воинственный пыл английского короля и его фаворита подогревали экономические противоречия с Францией. Договор о свободе торговли, подписанный между Лондоном и Парижем в 1605 году, преследовал цель предотвратить торговые столкновения, но не смог решить поставленной задачи. В октябре 1618 года французские купцы подали жалобу на морского таможенника Ф. Вильямса из-за поборов, которыми тот обложил экспорт их товаров в Англию. Кроме того, война в Европе стимулировала английское каперство в английских водах. С другой стороны, английское купечество, занимающееся торговлей в Средиземноморье, требовало защиты от французских пиратов, которую Лондон не мог обеспечить.

Такие события, как приказ захватить 200 английских судов с грузом вин из Бордо, как указ Тайного совета от 3 декабря 1626 года о захвате французских кораблей и товаров у английского побережья, приближали начало войны. Францию смущала идея морского господства, которую пыталось реализовать английское правительство. В своих «Мемуарах» Ришелье обращал особое внимание на Англию как будущего морского конкурента: «Сейчас это обычная нация, но есть причины полагать, что при благоприятных условиях она станет мощной державой и выступит против Франции».[102] Кардинал словно в воду глядел. Именно с XVII века берет старт торговая конкуренция между Англией и Францией и борьба за колонии: сейчас эти разногласия переживали зачаточный период, достигли остроты при Людовике XIV и закончились победой Англии в XVIII веке.

На этом фоне ссоры между коронованными супругами участились. Когда в начале 1626 года на площади Тайберн состоялась казнь католиков, королева совершила паломничество к этому месту, что возмутило все население Лондона. 7 августа король по совету герцога выслал обратно на родину всю французскую свиту Генриетты-Марии за исключением старой няни и дюжины личных слуг. Есть сведения, что французы прихватили почти весь гардероб королевы — в качестве компенсации за моральный ущерб. Положение усугублял тот факт, что герцог оказался замешанным в так называемом «заговоре Шале» 1626 года с целью убийства кардинала Ришелье или, по крайней мере, был о нем осведомлен.

Ришелье отправил в Лондон искусного дипломата Франсуа де Бассомпьера, ранее бывшего послом Франции в Испании, уладить конфликт. Но роковая, ненужная, имевшая тяжелые последствия для Англии война с Францией была уже не за горами. Вышла в свет королевская прокламация о запрещении импорта французских товаров в Англию и захода французских кораблей в порты Англии.[103] А в марте 1627 года Бекингем стал собирать армию для выступления против Франции.

Осаду Ла-Рошели, начатую летом 1627 года, красочно описал в «Трех мушкетерах» А. Дюма. Объединенный франко-испанский флот и 25-тысячная французская армия блокировали город с моря и суши. До сих пор это событие считается скорее французским, нежели европейским по своей значимости. Стоит, однако, заметить, что Франция, нейтрализовав гугенотов, развязала себе руки и вступила в европейскую войну, по окончании которой стала осуществлять гегемонию в Европе. Что же касается Англии, то последствия этого конфликта для нее и дальнейшего развития континента были не менее значимы. Население Ла-Рошели исчислялось 25000 человек (по другим данным — 27 000 человек). Столица гугенотов была оплотом протестантского сепаратизма во Франции, показателем слабости королевской власти, поводом для вмешательства Габсбургов во французские дела. Все это хорошо понимал Ришелье, когда говорил, что «взятие Ла-Рошели — будущее порядка во Франции».

Подготовка к войне шла в Англии полным ходом. Только за первые две недели июня 1627 года корона получила 100000 фунтов от продажи трофеев, захваченных на французских кораблях. Эти деньги вместе с поступлениями от принудительного займа и чрезвычайных источников сделали возможной атаку на остров Ре, расположенный недалеко от Ла-Рошели. Этот остров превратился в опорный пункт военных операций против Франции. В письме к Бекингему от 13 августа 1627 года Карл I отмечал: «Я желаю, чтобы причиной, побудившей нас взяться за оружие, было объявлено дело религии». Все силы, какими располагала английская монархия, были сконцентрированы на войне с французами. При этом король не надеялся получить большую помощь от своих протестантских союзников, увязших в Тридцатилетней войне и остававшихся союзниками Франции.

27 июня английский флот в количестве 100 кораблей под командованием Бекингема отплыл к французским берегам. Утром 12 июня 4000 английских солдат, не считая кавалерии, высадились на острове Ре. 17 июля англичане блокировали крепость Сен-Мартен и начали ее осаду. Бекингем допустил важную стратегическую ошибку, оставив в руках французов аванпост Ля-При на восточной стороне Ре. 28 сентября, когда гарнизону Сен-Мартена осталось продовольствия всего на два дня, новые войска французского короля высадились в Ля-При, и в результате осаждающие стали осаждаемыми. За семьдесят дней осады Сен-Мартена погибло 400 англичан. 6 октября Ришелье послал подкрепления на Ре в количестве 1000 человек. Комендант Ла-Рошели герцог Субиз (кстати, крестный отец Карла) обещал предоставить Бекингему 800 солдат, но объединиться с англичанами ларошельцам не удалось. 27 октября английский герцог сделал последнюю попытку взять Сен-Мартен, но штурм закончился полным провалом. В начале ноября герцог де Гиз сообщил Ришелье, что англичане окружены и скоро военные действия на острове прекратятся. 30 кораблей лорда Кенсингтона, шедшие на помощь Бекингему, были блокированы французами и испанцами в море и не попали в пункт назначения.

Во время осады Сен-Мартена Карл лихорадочно изыскивал средства для поддержки Бекингема. В сентябре он возглавил четыре заседания Тайного совета и угрожал его членам лично с каждого собрать заем. Он даже приказал вырубить лес в Сомерсете и продать его. Бекингем получил подкрепление в количестве 400 английских и 2000 шотландских солдат, а также денежную помощь в размере 14000 фунтов.

Взимание не утвержденных парламентом налогов и принудительный заем вызвали упорное сопротивление подданных Карла. Отказавшиеся платить налоги наказывались арестами, военными постоями и посылкой солдатами в армию Кристиана IV. Англичане начали осуждать своего монарха за войну с Францией, ибо она затрагивала их интересы. С началом осады Ла-Рошели торговля на морях стала невозможной, и купцы единодушно требовали заключить пока еще, возможно, почетный мир с Францией. Даже пуритане, считавшие себя братьями гугенотов, заявляли теперь, что война с Францией на руку Испании. Конфессиональные мотивы отошли на второй план. Почти вся Англия поддержала предложение английскому и французскому правительствам одного из нотаблей Ла-Рошели Поля Ивона, сводившееся к тому, чтобы просить англичан удалиться от города, а его жителям сохранить их права и привилегии. В это время появилось стихотворение такого содержания:

На существенную помощь союзников, терпевших неудачи в Тридцатилетней войне и не желавших портить отношения с Ришелье, рассчитывать английской короне не приходилось. В августе 1627 года посол Голландии посетил Париж и предложил свои услуги в качестве посредника на мирных переговорах между Англией и Францией. Кристиан IV, потерпевший поражение от войск Валленштейна, послал своих представителей в Лондон уговаривать Карла I помириться с Францией. По словам венецианского посла, король Дании все время жаловался, что он оказался побежденным из-за отсутствия английской поддержки. Однако Ришелье полагал, что мир с англичанами возможен лишь после взятия Ла-Рошели. Поэтому Карл написал Бекингему: «Я ответил датчанам, что нет путей, достойных нашей особы, послать людей на переговоры, ибо я знал о французском нерасположении к ним».[105]