соответствующие компетентные органы разберутся. А без подтверждающего документа вы всего лишь освобождённые пленные не имеющие слова. Поэтому лучше голос не подавать, а то он у вас и так… громкий.

Тут ко мне пробился мужчина в форме военврача третьего ранга, как колобок. На Лукина похож, только без очков. Шинели нет, не опоясан, как и все.

- Товарищ лейтенант, - обратился тот ко мне. - У меня тут подчинённые. Девчонки совсем молодые, их отдельно держат и как бы чего не было от немцев.

- Понял. Постараюсь помочь. Да, там с часового сняли шинели, она хоть пулей попорчена, но от холода защитит, я распоряжусь её вам выдать. Ещё сапоги сняли, если кому нужно, можете забрать. А вам, товарищ военврач, задание, у меня раненых много, есть те, кому срочно операции требуются, как прибудут, вам выдадут всё что есть из медикаментов, приступайте немедленно.

- Хорошо.

- Вот возьмите, - я незаметно достал из хранилища вещмешок с медикаментами, в тени был, никто не должен был увидеть. - Тут перевязочные, жгуты, шовный материал и немного инструментов.

Боец снаружи сунул в щель ворот и шинель, и сапоги, да и карабин с ремнём и подсумками, так что и шинель забрали, и сапоги, пленные цепочкой двигаясь за проводником, держась друг за друга, чтобы не потеряться, стали уходить, проводник дорогу запомнил, второй боец замыкал, а я двинул дальше, военврач показал куда его подчинённых отвели. У него были и мужчины, они тут же в бараке были, тот передал вещмешок с медикаментами военфельдшеру, что стоял за его спиной. Однако и женщин хватало, но подчинённых женского пола увели в другое место. Моя разведка этого не заметила. Что ж, если спасать, так всех. А народу в бараке было с сотню, я думал меньше. Видимо не всех к работам привлекали. Я пробежался, времени не так и много, приметил нужный склад, и что важно, ворота открыты, изнутри отсветы видны, а в проёме стоит солдат, с карабином за спиной, похоже часовой, тот смотрел куда-то внутрь и посмеивался. Двигаться тихо по грязи, где под подошвами чавкала влага, было сложно, но я двигался уверенно по натопанному, и приблизился. Не крался, шёл как хозяин, часовой мельком глянул в мою сторону, но принял за своего, на что я и рассчитывал. Выстрелив в висок часовому, тот начал медленно заваливаться на бок, я резко ускорился, оказавшись в проёме ворот и трижды выстрелил, было два офицера и фельдфебель. К стенам жалось с два десятка девчат и молодых женщин. Хм, было и три пожилых, видимо санитарки, но немцев они не интересовали. Судя по почти раздетой девушке в центре пустого склада, те проводили кастинг тем, кто согреет одному из них постель этой ночью. Или это первая жертва. Причём при остальных делали, запугивали, чтобы посговорчивее были. Пройдя на склад, на полу зашевелился фельдфебель, да и один из офицеров ранен был, получив в спину пулю, второй явно убит. На полу лампа стояла, освещала всё, вот так достав нож, чиркнув по шее фельдфебеля, я сказал:

- Слушай, чернобровая, ты мне второй раз уже попадаешься, спасать тебя из сарая приходится. В этот раз оплату буду требовать натурой, хотя бы поцелуй.

Среди девчат действительно та была, старший военфельдшер, которую я уже раз спасал, это во Владимир-Волынске было, на бандитской малине. Я как раз добил ножом офицера, тут не столько патроны не желал тратить, сколь берёг ресурс глушителя, когда та всхлипнув, рванула ко мне и обняла. Узнала. Или ассоциации с ножом всплыли. Вот так дал себя пообнимать не только ей, но и другим, ещё бы я против был, и негромко заговорил:

- Нужно поспешать. Вижу некоторые без шинелей. Снимете с немцев. Оружие, всё ценное забирайте, я их убил, но даю разрешение брать мои трофеи с них. Только документы их мне. Кстати, мне про вас военврач сказал, я освободил бойцов из барака. О вас я не знал. А теперь уходим.

Пришлось задержатся минут на пять, погасил светильник, его одна дивчина прихватила, и мы двинули к выходу, довольно плутливым маршрутом, чтобы на часовых или патрули не наткнутся. Однако до лагеря довёл. Часть освобождённых пленных на лапнике лежали, там врачи с ранеными уже заканчивали, ох как тот военврач обрадовался своим девчатам-медикам. На керогазе второе ведро с водой кипятили, источник воды рядом был, скоро чай будет готов, припасы почти все ушли, ну и нам меньше нести, так что стали девчат кормить и поить, когда чай был готов. Я же занимался бюрократией, описывал кого освободил, вносил в рапорты что командованию придётся сдавать. Начал с девчат, потом мужчин. Военную учётную специальность и звание тоже вносил в данные. Надо же, два полковника и целый полковой комиссар. Так всех и записал, после этого и отдал приказ выходить. Кстати, над станцией уже светили ракеты и выстрелы звучали, обнаружили побег. А чернобровая мне всё же поцелуй подарила, при всех, под свист и улюлюканье моих бойцов. Разведчики впереди, я во главе колонны, так и шли по путям, оно так быстрее. Разведчики обнаружили брошенную машину, нашу «полуторку». Как только рассмотрели? Рядом убитые связисты, столб телеграфный поваленный. Давно лежат, если бы не холод, уже пахли бы. А машина не на ходу, двигатель расстреляли, но изучив что там было, прихватили сумку монтёра и «когти», на столбы подниматься. Ремень страховочный тоже нашли.

Так и шли мы прямо по путям. По буеракам с ранеными сложно, а тут темнота скрывала, пока ни одного не потеряли, но один зенитчик очень тяжёлый, военврач беспокоился за него, всё рядом шёл. Километров пятнадцать мы отмахали, разбитый и сгоревший состав видели, обходили по полю, к вони гари перемешивалась вонь горелого мяса. Вот и обошли, двигались всё дальше и дальше. К рассвету отмахали километров двадцать пять, и это имея свободные руки, что позволяло почаще менять носильщиков. А мы за день от моста на тридцать километров ушли, пятьдесят где-то до него получается. Карты была, у немцев в женском бараке взял, но тут ориентиры поди разгляди. Когда рассвело, мы разбили лагерь, ведро полное воды поставили на керогаз, долго ему разогревать такую ёмкость, но хоть дымить не будем мокрыми ветками, деревни рядом были, обошли, разведка докалывала что там пусто, непонятно наши или нет. Я отметил что телеграфные столбы тут целые. Поэтому пока обустраивали лагерь, ранеными занимались, я старшего назначал, это один из моих сержантов, тот там и командовал. А