Как ни странно, гардероб Лизы уцелел. По-видимому, женская одежда брабантским стрелкам оказалась без надобности, и это хорошо, потому что, прожив несчетное число дней в одних и тех же трусах и штанах, Лиза ценила теперь тихие радости бытия – типа душа, мыла или чистого белья – как мало кто другой. Лишения позволяют расставить правильные акценты. Ну, она их и расставила, с утра одевшись в тонкие флорентийские шелка семи оттенков синего, от кобальта до небесного.

А еще она никак не могла наесться. После древесных червей, змей и прочих мерзостей ей нравилось почти всё, даже африканская версия португальской кухни в ресторане «Блисс». Соломенная крыша на деревянных столбах, плетеная мебель, негры в белых фартуках, горячая фейжуада – черные бобы, запеченная свинина, колбаски, мука маниоки и, черт знает, что еще – в глиняных горшочках, «кузиду португезе» – мясное ассорти по-португальски и много-много молодого «винью верде» – зеленого вина из провинции Минью. Это был просто праздник живота, никак не меньше. И в довершение гастрономического разгула черный кофе – бразильские сорта, – миндальное печенье со сметаной и египетские папиросы.

Лиза как раз отобедала и теперь в приятной истоме попивала кофе и вишневый ликер жинжинья, попыхивала папироской и ни о чем не думала. Чудные мгновенья. Почти парадиз[13]. Однако ей помешали.

– Здравствуйте, Лиза!

«Вот только вас мне для полного счастья и не хватало!»

Около ее столика стояли Нольфы, папенька и доченька.

– Я, собственно, хотел бы вас поблагодарить, Лиза. – Было видно, говорить профессору мучительно трудно, но он тем не менее справлялся. – Полковник Штоберль был так любезен, что передал мне суть состоявшегося между вами разговора. Вывод очевиден, своими жизнями мы с Мари обязаны вам.

Мари молчала. Бледная, несмотря на жару, унылая, словно ниенская осень, она явно не находила слов. Отдувался папенька.

– Видите ли, профессор, – Лиза решила не вставать, говорила сидя, – вы, конечно, не такой подонок, как ван Россом. Скорее всего, вы бы нас не убили, но кинули бы непременно. Поэтому вы и ваша дочь мне омерзительны. Люди, чье слово ничего не значит, представляются мне потерянными для общества. А спасла я вас из личных соображений. Во-первых, чтобы грех на душу не брать, а во-вторых… Во-вторых, это не в моем стиле – подставлять ближних или дальних…

На самом деле имелась еще одна – третья – причина. Нольф и его дочь – свидетели. Могут пригодиться, когда и если она возьмется за лорда Диспенсера и капитана ван Россома.

– Тем не менее я ваш должник, – сухо поклонился профессор Нольф и поставил на столик перед Лизой хьюмидор средних размеров. – Лучшее, что мне удалось найти в этой дыре. Испанский кедр, сигары «Карл Первый». Просто презент.

– Просто презент, – кивнула Лиза.

– Мы возвращаемся в Брюссель, – Нольф смотрел на нее со странным выражением, словно хотел что-то добавить, но сомневался, стоит ли. – Так что, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Честь имею!

«Как же! Имеешь ты честь!»

Они уже отошли от ее столика на несколько шагов, когда неожиданно вернулась Мари.

– Извините, Лиза, что молчала! – сказала она каким-то напряженным надтреснутым голосом. – Трудно признавать свое поражение, знаете ли… Но… Лиза, ответьте, пожалуйста, на один вопрос.

– Да? – подняла бровь Лиза.

– Мой блокнот, тот, что вы нашли в каюте…

– Что с ним не так?

– Кто-то вырвал из него несколько страничек.

– Что-то ценное? – равнодушно пыхнула папиросой Лиза.

– Даже и не знаю, – пожала плечами Мари и вдруг пошла красными пятнами. – У меня была гипотеза, но… Похоже, на бриге кто-то ее разделяет. Больше эти странички никому не интересны.

– В чем вопрос? – поинтересовалась Лиза, которая, разумеется, уже поняла, о чем идет речь.

– Вам они не попадались, эти странички?

– А что там? Слова, цифры?

– Рисунки.

– Рисунки?

– Предмет, нарисованный в трех проекциях. Похож на «венерино зеркало», но без креста. Называется афаэр.

– Нет, – покачала головой Лиза. – Ничего похожего. Извините.

* * *

Через три дня «Звезда Севера» покинула Фритаун и взяла курс на север – северо-восток, имея целью Танжер или Гибралтар. Во всяком случае, так было записано в официальной декларации. Однако ни о каком Танжере речь пока не шла. Через двадцать часов полета бриг изменил курс и вместо Европы снова отправился в Ярубу. Поиски пирамиды заняли почти шесть дней, но, забрав сокровища, «Звезда Севера» двигалась уже почти без остановок, правда, не на северо-восток, а на северо-запад. Шли медленно, так как машина работала ненадежно. Огибали крупные города и старались не попадаться на глаза колониальным администрациям и местным властям. Ремонтировались на ходу, но иногда все-таки останавливались в незаселенной местности для чуть более сложного ремонта. Однако в конце сентября добрались все-таки до Гибралтара и уже оттуда направились в Венецию, где обменяли большую часть найденных в Ярубе сокровищ на три с половиной миллиона золотых флоринов, один миллион из которых принадлежал Лизе. Деньги немалые, но, как вскоре выяснилось, для Лизы по большому счету не принципиальные. Есть – хорошо, нет – значит, нет.

– Вот, Иан, возьми! – они седели за столом в клиентском кабинете в частном банке Мирабо и заполняли бесчисленные бумаги, но Райт сразу понял, о чем речь. Он осторожно взял со столешницы чек, поднес к глазам, хмыкнул и покрутил головой.

– Двести тысяч… Куда? Зачем?

– На ремонт брига и на кое-какие инновации.

– Инновации? – не понял Райт.

– Забудь! – усмехнулась Лиза.

– Здесь, – подвинула она к Райту тонкую папку, – изложено несколько технических идей.

– Изобретения? – с интересом посмотрел на папку шкипер.

– Вроде того.

– И что я должен с этим делать?

– Прежде всего обсуди с Рейчел, и, если идеи стоящие, патентуй на три имени: мое, твое и Рейчел.

– Но это же твои идеи! – возразил Райт.

– Мои, – согласилась Лиза, – но я ими заниматься не стану. А вот вы могли бы! И бриг улучшить, и денег в перспективе заработать. Тебе решать.

– И двести тысяч?

– И двести тысяч.

– Тогда надо бумаги оформить…

– Вот и оформляй! – предложила Лиза, и разговор на этом закончился.

Во Флоренции они пробыли около двух суток. Лиза погуляла по городу – октябрь в Тоскане, даже эпитеты не требуются, – посидела в тратториях, пробуя то и это, побродила по старинным улицам, заглядывая в книжные лавки и в лавки, торгующие женским бельем и галантереей, платьями и тканями, шляпками и обувью. Посмотрела на Давида и Персея, полюбовалась интерьерами церквей и словно бы сбросила груз африканских приключений. Успокоилась. Отошла. Это не значило, разумеется, что она что-нибудь забыла. Отнюдь нет. Все, что следует, она помнила и планы свои менять не собиралась. Просто теперь она могла взглянуть на проблему как бы со стороны, не отгородившись, а лишь немного отстранившись.