Нортону очень нравился скоростной транспорт. Места для людей бронировались, а для животных — нет. Поскольку поезд сконструирован для достижения максимальной скорости и комфорта, сиденья оснащены широкими плюшевыми подлокотниками, которые в горизонтальном положении служили прекрасным диваном шотландскому вислоухому. Нортон вытягивался на подлокотнике и приступал к самому любимому занятию: кот обожал смотреть в окно на пригород, на дома и деревья, проносившиеся мимо со скоростью ста шестидесяти километров в час. Поскольку дорога занимала всего три часа, моему другу даже не требовался туалет.

Со времени переезда в Голт это были первые выходные в большом городе, поэтому мы решили оторваться на полную катушку. Мы остановились в прекрасной гостинице «Л'Отель» на левом берегу Сены, на улице Бо-Артс, где умер Оскар Уайльд. Кстати, при желании можно снять номер, в котором жил писатель, и поспать на кровати, где он умер. Сомневаюсь, что кому-то захочется, хотя чудаков много. Номера в гостинице крошечные, за исключением апартаментов на верхнем этаже — они очень просторные и выглядят, как классический бордель девятнадцатого века. К сожалению, апартаменты стоят дороже номера в публичном доме двадцатого века. Комнаты полны антиквариата, декорированы красным и зеленым бархатом. Несмотря на прекрасное сочетание цветов, декор смотрится несколько громоздко и тяжеловесно. Когда посыльный открыл дверь нашего номера, он мягко сказал: «Надеюсь, вам нравится красный цвет». Справедливое замечание, если учесть, что все в нашем номере было алого цвета: обои, покрывала, стулья, полотенца. Мы, конечно, со временем привыкли к обстановке, но, признаюсь, после такого буйства красного на протяжении нескольких дней все остальное казалось тусклым и блеклым.

Естественно, кот сразу покорил весь обслуживающий персонал. Не успели мы въехать в номер, как консьерж прислал бутылку молока Нортону на полдник. Я на всякий случай осмотрел комнату в надежде найти фрукты и шоколад для нас с Дженис в качестве комплимента от гостиницы, но, как всегда, дополнительные калории получил только вислоухий.

В первый день пребывания в Париже мы накупили антиквариата на улице Жакоб и на улице Сен-Поль в квартале Маре. Один из магазинов произвел на меня большое впечатление. Он напомнил мне, как много лет назад я совершал набеги на лавки и хватал все подряд. Обычно я покупал подарки Дженис, поскольку чувствовал себя виноватым, приезжая во Францию без нее. Кстати, я мог перечислить практически все, что приобрел за эти годы. Продавцы не помнили моего имени, зато сразу узнали Нортона, который был рядом в те далекие времена. Когда я заходил в магазин с матерчатой сумкой на плече, из которой выглядывал серый кот, торговцы тепло приветствовали: «Добрый день! О, добрый день, месье Нортон! Как дела?»

В ночь перед Днем благодарения Нортон познакомился со своим французским пресс-атташе. Книга «Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви» уже давно была напечатана в Париже, и редактор, американка по имени Нина Сальтер, работающая в парижском издательстве «Альбин Мишель», решила, что пора Нортону познакомиться с человеком, который занимается рекламой произведения.

Дженис, Нортон и я пошли в «Сквер Трусо», бистро около Бастилии, где было полно представителей издательского мира и шоу-бизнеса. Нина и журналистка Кейти слыли завсегдатаями заведения. Здесь было так много посетителей, что даже в девять тридцать вечера нам пришлось ждать в баре, пока не освободится столик. Нортон без вопросов уселся на стул в конце стойки, его голова торчала как раз над медным поручнем. Кейти присела рядом и начала гладить кота. Я сразу понял: девушка влюбилась. Почему бы и нет? Нортон — отличный парень.

Ужин прошел замечательно благодаря прекрасным отношениям кота с издателем.

Нортон сидел на собственном стуле, не обращая внимания на происходившее вокруг. Ничто не отвлекало кота: ни шумная толпа, ни гигантский сенбернар, который практически весь вечер провел под стулом моего друга, ни завсегдатаи ресторана, периодически подходившие ко мне с вопросом, живой кот или нет.

Кейти сильно облегчила Нортону жизнь, одновременно усложнив мою. Журналистка устроила коту истинно королевский прием. Она кормила его из рук фуа-гра и цыпленком, на десерт заказала шоколадное мороженое, намного вкуснее, чем в «Бистро Дальбер». После ужина Нортон пил молоко. А поскольку мой друг — самый неряшливый в мире лакатель молока, Кейти постоянно вытирала ему морду салфеткой. Чаша терпения Дженис переполнилась. В течение нескольких месяцев после того злополучного ужина моя девушка не уставала причитать, что никто и никогда не вытирал ей рот во время еды. Я попытался объяснить, если она встанет на четвереньки и начнет лакать из миски, то существует вероятность, что ей тоже будут вытирать рот. К счастью, Дженис не восприняла мой совет всерьез.

На следующий день у всей семьи было легкое похмелье. Мы с Дженис страдали от выпитого вина, а Нортону было плохо, поскольку он объелся гусиной печени. Мы с удовольствием провели большую часть утра в красном номере с велюровой мебелью. К счастью, в комнате стоял телевизор, и я мог насладиться спортивным каналом, чего был лишен в Голте. К ужасу Дженис, я посмотрел баскетбольный матч «Пистонс» — «Пэйсерс», а затем, еще к большему ужасу любимой, практически все соревнования по рестлингу Халка Хогана и Андертейкера, что послужило явным индикатором пика отчаяния, достигнутого в Провансе. Идиллию нарушил стук в дверь. Дженис предупредила горничных, что мы собираемся уйти на пару часов. Но девушки пришли не убираться, а познакомиться и поиграть с Нортоном. Мы сказали, что не будем брать с собой кота, и дали возможность горничным всласть наиграться с животным.

Вечером мы поехали к Николя и Линде. Думаю, это был первый официальный День благодарения для Нортона (он никогда не ходил со мной к Кейтлин и Доминику из-за двух хозяйских кошек, Лулу и Зонкер, которые не терпят присутствия и конкуренции со стороны других котов в ежегодной игре в шарады). Кота с радостью встретили близняшки Наоми и Гала. Девочки приготовили всем подарки. Они изобразили меня и поставили картинку перед тарелкой. Наоми и Гала также нарисовали цветными карандашами Дженис, маму с папой и Нортона, не забыв про приплюснутые уши кота. Портрет Нортона стоял на полу рядом с моим стулом и миской, в которой аккуратно лежали маленькие кусочки обрезков индейки.

Ужин был потрясающим. Оказалось, в Париже не только можно достать упитанную индейку в конце ноября, но и приобрести подходящую начинку, сладкий картофель, сделать пюре и приготовить прочие лакомства, которые подают в День благодарения. Ближе к концу выходных мы чувствовали себя как дома на родине, которой сильно не хватало. Нортон считал, что обрел новый дом, поскольку, когда мы уезжали из отеля, каждый сотрудник счел необходимым попрощаться с котом и пожелать ему удачи.

Следующие несколько недель Нортон, Дженис и я провели в уединении, исследуя окрестности Прованса и занимаясь чревоугодием при каждом удобном случае. Ближе к Рождеству начали съезжаться гости.

Первыми приехали Норм Стайлс, знаток «Улицы Сезам», и моя подруга-книготорговец Эстер Ньюберг, всем известная своими причудами, не надо сплетничать — у них чисто платонические отношения. Ни Эстер, ни Норм никогда раньше не бывали в Провансе, поэтому мы решили показать им, насколько прекрасной может быть жизнь. Оказалось, что это не так трудно, как казалось сначала. Убедить людей, что жизнь прекрасна, легко, особенно если они обычно отмечают Рождество не в Голте.