Губы Говарда скривились.

— Настолько священна, что некоторые умудряются проходить через нее не один раз, — резонно заметил он.

Его цинизм нисколько не удивил Кристину.

— Ты осуждаешь институт брака только потому, что некоторым людям не все удается с первого раза. Не кажется ли тебе это несколько несправедливым?

— Я не осуждаю сам институт брака. Просто некоторые воспринимают его как праздник: свадебный торт, взволнованный шафер, подвыпившие подружки невесты. Тогда как на самом деле брак — это долгая совместная жизнь… Но только если очень стремиться к этому.

Глаза Кристины стали круглыми от изумления.

— Для человека, никогда ранее не состоявшего в браке, ты рассуждаешь вполне разумно, как будто немало раздумывал на эту тему.

— А кто тебе сказал, что я никогда не был женат?

— Собственно говоря, никто. Я просто предположила. — Она покраснела. — Хочешь сказать, что уже был женат? В самом деле?

На лице его промелькнуло странное, незнакомое ей выражение.

— Нет. Но я просто стараюсь не говорить о том, чего не знаю.

Как ни пыталась Кристина заставить себя промолчать, но оставить это заявление без ответа оказалось выше ее сил.

— Однако еще совсем недавно ты ни на секунду не усомнился в том, что я просто-напросто развратная нимфоманка.

К ее великому удовольствию, на обычно непроницаемом лице Говарда появилось нечто похожее на смущение.

— Видишь ли, когда дело касается тебя… мое поведение становится иногда несколько неадекватным.

Озадаченно нахмурившись, Кристина тщетно пыталась понять, что именно он имеет в виду.

— Что ж, скажем так: вероятность того, что я могу жениться, не исключена. Но когда я на это решусь, то буду абсолютно уверен в том, что женюсь раз и навсегда.

Интересно, подумала она, имеет ли какое-нибудь значение то, что он сказал «когда»? «Когда», а не «если»! Обычно так говорят люди, уже что-то определившие для себя.

— Я тоже… Хотя… — Внезапно сев на ступеньку, Кристина уткнулась лицом в ладони. — Я себя ненавижу! — И она разразилась рыданиями.

Мгновение Говард молча смотрел на скорчившуюся у его ног фигуру, испытывая почти непреодолимое желание сжать ее в объятиях.

— Подвинься, — со вздохом сказал он.

Шмыгая носом, Кристина переместилась немного в сторону, освобождая ему место возле себя.

— Мы загородили лестницу, — пробормотала она. — Наверное, это нарушение правил пожарной безопасности. Если сейчас что-нибудь загорится, то в рапорте о происшествии укажут, что все беды из-за нас.

— Очень утешительная мысль. По правде говоря, — заявил Говард с грубоватой прямотой, — все беды действительно случаются из-за тебя, Кристина. — Особенно для моего рассудка, подумал он, глядя в поднятые на него полные обиды глаза. — Так что все в порядке вещей. А теперь перестань морочить мне голову и объясни, почему ты ненавидишь себя.

— Потому, что я пустая и эгоистичная. Я должна сейчас думать об Элизабет.

— Ты и думаешь. Все мы думаем о ней.

Кристина сердито тряхнула головой.

— Но я еще беспокоюсь и о себе тоже, о том, как переживу завтрашний день, что буду чувствовать, стоя рядом с тобой во время свадебной церемонии. Жизнь Элизабет висит на волоске, а в это время я…

— И что же ты?

— А я думаю о том, нравится ли тебе моя прическа. Или о том, хочется ли тебе поцеловать меня… Боже, что я несу!

Стерев ладонью слезы со щек, она подняла голову и обнаружила, что Говард смотрит на нее с выражением, заставившим ее сердце дрогнуть.

— А что, если мне действительно хочется? — спросил он, беря ее за подбородок и наклоняясь так близко, что можно было чувствовать кожей его дыхание.

— Ты имеешь в виду гипотетический поцелуй?

— Я не слишком силен в абстрактных материях, — покачал головой Говард.

— В таком случае, точно не знаю, но думаю, что это можно будет расценить как оскорбление общественной нравственности. Может, лучше не надо?

К ее крайнему разочарованию, согласно кивнув, Говард поднялся.

— Вероятно, ты права.

Он протянул ей руку, от которой она отказалась.

— Не дуйся, Кристина.

— Я вовсе не дуюсь!

— Просто я боялся, что не смогу остановиться.

На сей раз вновь протянутая рука была принята, и Говард помог Кристине подняться.

— Действительно момент не слишком подходящий.

— Момент просто замечательный, вот только место оставляет желать лучшего. — Как будто в подтверждение его слов где-то наверху раздался звук захлопнувшейся двери.

— Иногда достижение желаемого влечет за собой последствия. — Интересно, подумала она, может ли влюбленность быть классифицирована как последствие?

— Не беспокойся, больше я не буду столь неосторожен.

Кристина покраснела.

— Я вовсе не об этом.

— Зато я об этом, — хмуро ответил Говард. — Ладно, пойдем кормить уток.

Кристина взглянула на часы.

— Пожалуй, это рекорд, — сообщила она Говарду, ловящему такси, чтобы доехать до клиники.

— Что еще за рекорд? — спросил он.

— Мы провели вместе три часа тридцать две минуты и ни разу не поругались.

Сообщив шоферу адрес, Говард сел в машину вслед за Кристиной.

— А наш спор о музыке?

— Это был вовсе не спор, а бурное обсуждение.

— Извини, не знал, — сказал он.

— Просто я попыталась исправить твой музыкальный вкус, но, кажется, напрасно старалась.

— Спасибо тебе, Кристина.

— За что? — в недоумении спросила она.

— За то, что ты как могла старалась отвлечь меня… от печальных мыслей.

— Что у меня вряд ли получилось, — ответила Кристина, вспоминая, как часто он посматривал на часы во время их разговора.

— Может быть, стоило испытать другой способ отвлечения моего внимания?

— Надо было предложить, — улыбнулась Кристина. — А что это за способ?

Поймав ее руку и перевернув ладонью вверх, Говард провел по ней пальцем.

— У тебя впереди долгая жизнь.

Долгая… и одинокая? У нее вдруг запершило в горле.

— Ты собирался предсказать мне будущее?

— Нет, я подумывал о том, чтобы снять для нас номер в отеле. — Его глубокий голос обволакивал Кристину наподобие патоки. Горячий, как расплавленный металл, взгляд пробуждал острое, почти непреодолимое желание. — Полагаю, ты шокирована и оскорблена.