Озабоченная его видом, Вики спросила:

– Что с тобой?

Роберт ответил:

– Бонусные баллы покоя не дают.

* * *

Сонни Новелла посмотрел на часы. Ключевая фаза операции должна была начаться с минуты на минуту (Скобликов доложил о готовности, назвав место, где он находится: в двух с половиной километрах от городка). Сонни больше всего опасался повторного телефонного звонка и именно в эти минуты. Спустя час или полтора он будет торопить время и с нетерпением посматривать на экран мобильника, считать полосы качества связи и зарядки батареи («Я на месте. Все о’кей».)... Такое состояние для него было привычным. Сонни переживал за исход дела, которое со стопроцентной уверенностью он называл своим; сомнения с переживаниями свойственны не только слабым. Даже наоборот: когда переживает сильный человек, это здорово цепляет.

Сонни коротал время в конторе, которую в шутку называл «Американские скаты», вкладывая в это названием двойной, а то и тройной смысл: это и наклонная поверхность («Мы поможем вам скатиться до самого низа»), и колесо («Автомобиль вдребезги, а на наших покрышках ни одной царапины»), и морская хищница с острым хвостом, рекламного слогана для которой Сонни еще не придумал.

Директор фирмы с именем и внешностью американского комика Луи Андерсона не скрывал своей озабоченности и в любую секунду был готов расторгнуть контракт о сотрудничестве с «фирмой Сонни», рискуя потерять бизнес здесь, в России. Сонни было откровенно плевать на бледный вид толстяка, на его подрагивающие от противоречивых чувств руки и губы. Отношения между директором «Ската» и Сонни Новеллой были примерно такими, как у карьерного дипломата и разведчика под прикрытием посольского работника. В общем и целом они работали на государство.

В этой части офиса, где чаще всего бывали деловые встречи (совещания всегда проходили в кабинете Андерсона), Сонни стоял в полутора метрах от окна и смотрел на улицу, заполненную его воображением, воспаленным документами о бездомных, преступниках, попрошайках, проститутках, место которым – в громадной газовой камере. Причем, подумал Сонни, они должны были чередоваться с теми, кто опустил их до этого уровня: чиновниками, силовиками, бандитами и прочими обиралами и мародерами. В его представлении они складывались в штабеля, как в немецких концлагерях: человек – бревно, человек – бревно... Но кто тогда зажжет очищающий огонь? И Сонни поднял глаза к небу.

Нарядно одетые, избалованные дети в его глазах превращались в грязных нищенок с затуманенным взглядом. Они множились на глазах. Над головой каждого – нимб, кликнув по которому можно было вызвать свойства: родился, не учился, текущий статус – бездомный наркоман. Взрослая особь – бездетный, безработный, бесперспективный живой труп.

В России по сей день не утихают споры по поводу смертной казни. В стране Сонни Новеллы преступников душили в газовой камере, жгли на электрическом стуле, усыпляли как бешеных собак. В России, твердо был уверен Сонни, давно назрела необходимость в массовой смертной казни. Даже сокращенно – МАСКА годилась для страны с глубокими традициями в плане массовых казней, поголовных репрессий, тотального истребления. «У тех, кто не помнит своей истории, нет будущего». Это была выжимка из крылатой фразы «Кто не помнит прошлого, тот обречен его повторить». Автора он, к сожалению, не помнил.

Сонни снова бросил взгляд на телефон, с трудом оторвавшись от созерцания улицы, наводненной его воображением. Пока нет звонка, все идет нормально. Штатный режим никто не отменял. Он улыбнулся.

* * *

Пацаны не могли оторвать взгляд от байкера еще и потому, что их охватил страх; как во сне, они боялись повернуться к монстру спиной, иначе – смерть. Они были дважды скованы, сначала – его эффектным появлением. Если это и называлось групповым инстинктом, который не позволил их стайке разделиться, то он спас их.

Взгляд Скобликова скользнул по ним, как по листьям деревьев, на которых они разместились, и сосредоточился на «Форде» Роберта. Он был пуст. Виктор шагнул ближе и через слегка тонированное стекло с модной шелкографией убедился, что ключа в замке зажигания нет.

«Оставить ключи в машине?» – «Разве ты будешь за рулем?» Ответ Роберта: «Нет. За рулем будет шафер». – «Ну так пусть ключи останутся у него. Чтобы потом не искать и не соединять провода напрямую».

И еще один диалог всплыл в голове Виктора, когда до церковных дверей оставалось всего семь или восемь шагов.

Берч: «Тебе страшно?»

Виктор: «Я думал, что мне будет страшно. На самом деле я испытал трепет».

Это был правдивый, честный и неожиданный ответ.

Виктор открыл дверь легко, как будто ему кто-то помогал изнутри; это пришел в движение архаический механизм противовесов. Вместе с ним в храм влетел легкий ветерок.

Священник поднял голову, и его лоб прорезала бороздка, под глазами собрались морщины.

Роберт тяжело сглотнул. Он стал единственным, кто не обернулся. Он знал, кто и зачем вошел в храм. Он с трудом удержался, чтобы не броситься под защиту Джил. Киллер еще не подошел на расстояние прицельного выстрела, и в его планы не входило посеять панику, стреляя в потолок.

Шафер, в часы похмелья мечтавший о фирменном браслете «кубкового» типа, на который ежегодно добавляется очередной ромб-отметка (год без алкоголя, два года, три), сегодня не притронулся к рюмке, однако взгляд его был затуманен в прямом смысле этого слова. Церемония венчания, да и вообще все, что происходило с Робертом Гартманом последнее время, походило на мутное пойло в стакане. Два или три дня тому назад он скачал из Сети пару роликов на свадебную тему; она была актуальна для него лично, состоящего при женихе, плюс эти клипы имели оглушительный успех. На одном из них в самый разгар венчания (вот как сейчас) в церковь врывается бугай в белой рубашке и начинает отплясывать под забойную музыку. Все в шоке.

Парень с автоматом шел между двумя рядами скамей, поглядывая по сторонам. Он был абсолютно нейтрален. Даже пассажир полупустой электрички, выбирая себе место, не выглядел бы так спокойно.

Шафер бросил взгляд на Роберта. Тот смотрел в противоположном направлении. Шафер не мог отделаться от мысли, что сценка эта подстроена. Но кто инициатор? Неужели Роберт? Не потому ли он прячет глаза? Невероятно. На такое способна Вики, инициатор церемонии венчания в режиме повышенной секретности. Не потому ли, что все это блеф? Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить сотню гостей и десятки автомобилей на церковной парковке. Они прибыли незаметно для жениха или невесты. А может, и для них это сюрприз? Тогда аниматор – Джил? Джил смотрит на незнакомца, приподняв бровь с настроением пса, поднимающего ногу на камень. Она не сильно удивлена, не играет, значит, не она. Вики? Да, точно, это она придумала – содрала сетевой розыгрыш. Глаза ее распахнуты широко, как под микроскопом микрохирурга, челюсть у нее отвалилась, и с нее только что не капает слюна. Она взволнована, сильно-сильно взволнована, тогда как остальные пребывают в легком замешательстве. Даже священник (шафер и на него обратил внимание, когда обернулся на Роберта). И вообще у него сложилось впечатление, что разыгрывают его, друга жениха, третьего по значимости лица на этой церемонии. И розыгрыш начался с того момента, когда скромному кортежу перекрыла путь машина ДПС.