Пришел Никита, обнаруживший, что меня здесь что-то заинтересовало.

– Ого! – сказал он удивленно. – А могилка-то свежая! Странно!

– Что же тут странного?

– Тут нет никого, – повел рукой окрест мой спутник. – Никто не живет! Ни одного человека в деревне! Тогда откуда покойники?

Только теперь до меня дошло, что он не знает, кто такая Вероника Лапто. Не понимает, кто здесь похоронен.

– Вероника Лапто – это ваша бывшая соседка, – сказал я. – Та женщина, которая жила рядом с вами и которую потом убили.

Он вздрогнул. Изменился в лице. Совсем еще мальчишка.

– Но я надеюсь, ты покойников не боишься? – произнес я насмешливо, желая насмешливостью этой заставить его устыдиться собственных страхов.

Никита не хотел казаться трусом.

– Конечно, не боюсь! – сказал он с вызовом.

И почти сразу, после секундной паузы:

– Но давайте все-таки возвращаться. А то мама волноваться будет.

Не самый отважный «ботаник». Не герой. Но я сделал вид, что поверил, будто дело только в маме.

* * *

Я привез Никиту к его дому.

– Спасибо, – сказал он вежливо.

– Пустяки, – ответил я. – Так мы когда увидимся? Дай знать, когда отец будет свободен.

Я дал ему номер своего мобильного телефона. Никита был по-настоящему счастлив. Теперь похвастается своей любимой девушке. Или у него никакой девушки нет, у этого зубрилки?

Мы распрощались, и я уехал. Пора было возвращаться в Москву. Но на соседней улице я вдруг увидел знакомого мне человека. Виталий Семенович, он же однофамилец нашего шахматиста-чемпиона, шел навстречу, глядя на мою машину настороженно-внимательным взглядом управдома, который привык быть в ответе за порядок не только во вверенном его заботам доме, но и на прилегающей территории. Я опустил стекло и поздоровался с ним. Карпов ответил со степенностью хозяина, не привыкшего ломать шапку перед заезжими гостями.

– Вас подвезти? – предложил я.

– Нет, спасибо, – отвечал он, идя вровень с машиной.

– Как обстановка? Все спокойно? Призраки больше не пугают местных жителей?

– Кирилл приехал, кстати, – сообщил Виталий Семенович. – Хозяйский сын. Помните, вы насчет призраков любопытствовали?

– Помню.

– Так я еще раз у Кирилла поинтересовался.

– И оказалось, что лично он не видел, – понимающе сказал я, стараясь сохранять серьезность.

– Нет, он как раз видел.

– Лично? – не поверил я.

– Лично.

В таком случае этот пацан – или врун, или псих.

– Как вы думаете – он правду говорит? – спросил я.

– Конечно! – ответил Карпов убежденно. – Может, сами желаете полюбопытствовать?

– А он сейчас здесь?

– Здесь. Вон, видите?

Я посмотрел вдоль улицы и никого не обнаружил.

– Не видите, в смысле, а слышите. На мотоцикле он гоняет, – пояснил Карпов.

Звук движка мотоцикла, мечущегося где-то за деревьями, я действительно слышал.

– Сейчас появится, – сказал мне Карпов. – У нас тут две с половиной улицы, особенно и негде ездить.

Не ошибся. Через неполную минуту, как мне показалось, из-за угла забора, длинного, как Великая Китайская стена, выскочил экипированный по всем правилам байкерской моды мотоциклист и помчался на нас. Преодолев разделявшую нас стометровку секунды за три, он осадил своего взбесившегося железного коня перед капотом моей машины, сдернул с головы шлем и сказал обрадованно:

– Колодин! Клёво!

Белобрысый. Белозубый. Веснушчатый. Скорее врун, чем псих, определил я. Весело живет пацан. Легко. Не напрягаясь. Такой соврет – недорого возьмет.

– Ты Кирилл? – спросил я у него.

– Ага! – ответил он обрадованно, всем своим видом давая понять, что быть Кириллом в этой жизни – необременительно и даже приятно.

– Мне говорили, ты тут видел призраков.

– Ага! – подтвердил он с прежним счастливым выражением лица.

Может, все-таки псих?

– А где? – поинтересовался я.

– Здесь!

Да, вполне возможно, что и псих.

– «Здесь» – это не совсем понятно, – попытался втолковать я ему. – Где – «здесь»? На этой вот улице?

– Не-е-е! – улыбнулся он широкой белозубой улыбкой. – На пруду!

– На графском?

– Ага!

– И что ты там видел?

– Призрак графини.

– И как он выглядел, этот призрак?

– Бикса такая…

– Кто? – переспросил я.

– Ну, тетка такая… Белое платье…

Тут он замолк. Нечего было больше рассказывать.

– А почему ты решил, что это призрак? – спросил я.

И явно его своим вопросом озадачил.

– Конечно, призрак! – сказал Кирилл.

– Ну с чего ты взял, что призрак? – продолжал я настаивать. – На ней, что ли, надпись была крупным шрифтом – ПРИЗРАК? Да?

– На мне тоже нет надписи БАЙКЕР, – ответил рассудительно Кирилл. – Но вы же видите, что я байкер.

В душе я был вынужден признать, что в его словах угадывалась логика. Только это была какая-то неправильная логика. Нелогичная такая логика. Логика для сумасшедших.

– Ну, допустим, – пробормотал я. – Ты понял, что это призрак. И как же призрак себя вел?

– Спокойно, – ответил мне Кирилл.

– А что он делал? То есть она…

– Она шла.

– Просто шла?

– Ага.

– Откуда? Куда?

– Не знаю. Просто мимо пруда.

– И что же было дальше?

– Ничего. Исчезла.

– Испарилась без следа? Или все-таки после ощутимо попахивало серой? – спросил я с невинным видом.

– Нет, она просто ушла за деревья – и все, – пожал Кирилл плечами.

Как буднично удаляются прочь призраки. Ушла за деревья. Где ее дожидалось авто. Села в кабриолет и уехала.

– А ты шум какой-нибудь слышал? – спросил я.

– Какой шум? – вопросительно посмотрел на меня Кирилл.

– Отъезжающей машины, предположим.

– Ну какая там машина? – сказал Кирилл, и мне показалось, что в его взгляде я вижу осуждение.

И действительно – какие же машины могут быть у призраков? Белое платье – это да, это классика. А машина – это нонсенс и сплошная профанация.