Хорошо то, что хорошо кончается.

Дальше все в нашем лагере пошло своим чередом. Олграна, расседлав быков, а я своего Зайчика, отправила их купаться в реку.

Гоблинка с виноватым видом возилась по хозяйству, разводила костер, готовила.

Я же, как какой-то сибарит, поставив палатку, засел за комп, сбросив туда все, что успел заснять, сейчас остро сожалея, что упустил момент выхода зеленушек из воды. Ну да ладно, это не первая и не последняя река на нашем пути, будет еще возможность. Главное, что Галлогала действительно перестала нас подавлять, а глядя ролик, я стал это чувствовать.

Вернулась Олграна, стреножив быков, стала помогать Зеленоглазке, время от времени злобно на нее поглядывая, – гоблинка в долгу не оставалась, огрызаясь злобным шипением.

Н-да, чувствую я, проблемы будут, но вот как их решить – абсолютно не понимаю. Ну не проходил я курсов начинающего султана…

Пока дело не дошло до чего-нибудь серьезного, позвал их смотреть еще один фильм, предварительно показав их самих. Это произвело на них впечатление: чуть экран своими когтями не исцарапали.

– Значит, ты сам можешь записывать фильмы? – спросила Олграна.

– Ну да, такие вот небольшие ролики на полчаса, но и качество записи намного хуже, чем при профессиональной съемке.

После просмотра «Чужого против Хищника» завалились спать, но сон не шел. По крайней мере, у меня. Зеленоглазка что-то подозрительно быстро отрубилась…

А я мучился. Да-да, на меня напала жестокая эрекция – сна ни в одном глазу.

И звезды считал (спали не в палатке – душно, а комаров и прочий гнус шаманка как-то своим шаманством отгоняет, и она же охранный периметр вокруг лагеря ставит), и сколько раз стрекотнет сверчок считал – эффекта ноль. Уже решил плюнуть на присутствие орчанки, но растолкать Зеленоглазку оказалось непросто. Она что-то бормотала на своем гоблинском, а на контакт не шла.

Обиделась, решил я.

Но ведь не делать же это с сонной? Как-то это… некрасиво. Все равно что с резиновой куклой. Брр…

Ладно, перебьюсь. Тем более что вроде глаза уже начинают тяжелеть…

Вдруг я оказался под чьим-то телом! Меня буквально придавили к земле!

В первый момент перепугался – думал, все: напали, сейчас меня кокнут, – но лишь до того мига, пока не почувствовал знакомых и, чего уж греха таить, желанных форм, лишенных какой бы то ни было одежды.

Но как бы ни были желанны эти формы, я все же… огорчился, что ли. Я даже материться не смог! Мне просто не хватало слов, чтобы выразить всю глубину глубин обуревающих меня чувств! И это мне, русскому человеку?! Особенно чей дядя был записным матерщинником! И он не просто перемежал речь матом – он мог материться поэтически. Вы понимаете, какое это искусство – материться стихами?!

Жаль, что я был слишком мал, чтобы обучиться этому высокому искусству как следует. Сначала дядя загремел на семилетку в места не столь отдаленные по пьяному делу: пришил одного чувака, – а потом по такому же пьяному делу пришили уже его… Так что мир лишился своеобразного гения. Н-да…

Так, о чем это я?.. А!

Второй раз! Это уже во второй раз на меня лезет баба! Честное слово, так можно и психологическую травму заработать, начать ощущать себя неполноценным и ущербным!

В третий раз я полезу сам! Дал себе зарок.

«Какой третий раз, опомнись! Двух мало?!» – вылезло мое второе «я».

А что, мне теперь только с гоблинкой и орчанкой жить прикажешь?..

«А чем они плохи? Все, что надо, у них на местах, у орчанки вообще все выше всяких похвал…»

Ну да… Но я все-таки человек!

«В расисты-ксенофобы записался?»

Нет, но…

– Олграна… – стал я отбиваться, но не преуспел: меня обхватили со всех сторон руками и ногами, не побрыкаешься.

– Не беспокойся, она не проснется, – наседала на меня орчанка. – Не беспокойся, ничего я ей не сделала – так, немного сонного порошка дала.

– Но…

– Какие еще «но», Кэррэл?! Ты меня хочешь, я же это чувствую, очень хочешь, а она… ей ты ничем не обязан и ничего не должен. Как и мне ничего не будешь должен…

В натуре, чего я ломаюсь, как…

Дальше я додумывать не стал, перехватывая инициативу и опрокидывая Олграну на спину. Мужик я все-таки или где?!

Кирилл. Попаданец, неофициальный двоеженец

Утро как-то не задалось с самого начала. Я хоть и получил чего хотел, а орчанку я хотел, но настроение было каким-то поганым – наверное, из-за того, что инициатором действа все же стал не я. Хотя, с другой стороны, ну и какая печаль?

Опять же я ощущал какую-то противную общую слабость, вялость во всем теле, что тоже не добавляло настроения. И я даже не помню, как все закончилось. Вырубился! Вот где позор-то!

Зеленоглазка еще… В общем, по ее взгляду я понял, что она в курсе. Да и глупо было бы ожидать, что все останется тайной: женщин в этом плане не проведешь. Галлогала держалась холодно и меня почти не обнимала, сидя сзади на быке. Она вообще целую минуту не хотела садиться на свое место, буравя меня сумрачным взглядом, но при этом ничего не говоря. Я уже начал думать, что она вообще покинет меня, но нет, все же, видимо что-то для себя решив, взобралась.

Ох-хо-хох… чтой-то будет. И чем дольше будет длиться тишина, тем громче грянет гром.

Надеюсь, не прирежет в порыве ревности. А то один удар каменного ножичка в печень – и все, играй на арфе, сидя на облачке.

В какой-то момент даже подумал ее разоружить. Но на каком основании? А показать страх перед собственными женщинами, тем более что боишься их самих, – это капец, ноги будут об тебя вытирать.

Лучше тогда ее сразу замочить. Но рука не поднимется.

Какой-то особой вины я не ощущал – все-таки это глупо, я не ее муж, а уж что она себе там понапридумывала – это ее придумки, да и вообще… Но какой-то червячок гадостный свербил, портя настроение, все-таки что-то такое я к ней чувствовал – не любовь, конечно, но что-то такое теплое, чувство, которое обычно возникает после проведенной ночи, если она прошла не с перепою, когда даже имен друг друга забыли спросить. Воспитание опять же, понимаешь, получил очень традиционное.

А вот кто сегодня чувствовал себя превосходно – так это Олграна. Едет счастливая, напевает себе что-то вполголоса! Себя даже не пытается контролировать, улыбка до ушей. Так и хочется ей сделать гадость… тем более что месть за подставу с быком я для нее себе обещал, но что-то в голову ничего не прет.

Что касается причин хорошего настроения орчанки… Нет, я, конечно, всегда подозревал, что я гигант на любовном фронте, а девушки мне об этом не говорили только для того, чтобы я не смущался, – но не до такой же степени!