В дверь квартиры позвонили. Не прерывая разговора, Хворостинин подошел, посмотрел в глазок и тут же отодвинул задвижку. На пороге стояла неопрятная женщина средних лет.

– Я от Даши, – сказала она, – мы с ней парились вместе.

Дмитрий жестом пригласил ее войти, запер дверь и произнес в трубку:

– Я надеюсь, вы понимаете, чем все может обернуться для вас и вашего тестя, если у меня закончится терпение, господин следователь. Так что прошу отпустить Дашу прямо сейчас, и с извинениями.

Хворостинин закончил разговор, опустил мобильник в карман и обернулся к гостье.

– Лихо вы с ним, – одобрительно заметила та и представилась: – Я Регина, меня Даша в гости пригласила, сказала, что могу подождать ее возвращения у вас.

– Позвольте помочь вам снять пальто, – приветливо улыбнулся Дмитрий. – Позавтракать не хотите?

– Так меня уже покормили, – ответила Регина, – однако от чашки кофе не откажусь. Если можно, заварной. Какой у вас сорт?

– Абиссинский мокко. Помолот и расфасован в Италии. Вас устраивает?

– Вполне.

За кофе женщина разговорилась:

– Дашенька очень хорошая девочка, добрая, умненькая, красивая. Таких уже давно не делают. Поверь мне, Дима. Ее папа был завкафедрой в институте, умер, когда ей семнадцать лет было. Мама – скрипачка, так и не пришла в себя после его смерти, пить начала, бедняжка. Перед дочкой стыдно ей, видать, стало, и она сама разменяла большую квартирку на две маленьких, да вскоре умерла. И выяснилось, что ее квартира уже переоформлена на других. Все, что было там ценного, или пропито оказалось, или раздарено. Даше пришлось самой всего в жизни добиваться. Она мне про себя много рассказала, я слушала и слезами обливалась. Тяжело девчонке досталось. Ну да ничего, я сейчас в норму приду и разберусь со всем этим! И квартирку эту украденную кому-то придется вернуть. Ты чего улыбаешься? – нахмурилась она. – Короче. Слушай сюда. Дашенька разрешила мне пожить у нее немного. Но я ненадолго. Пробегусь по старым знакомым, вспомню, кто и сколько мне должен… А потом уж я и тебе, и Дашеньке помогать буду.

Дмитрий спорить не стал, проводил гостью в Дашину квартиру. Та вошла и вздохнула:

– Как она здесь живет, бедняжка, – такая теснотища! Да я еще приперлась.

Она сняла полинявшее пальто, еще раз осмотрелась, сказала, что вычистит здесь все к приходу хозяйки. Потом посмотрела на Дмитрия:

– Ну, чего встал? Подай мне с полки двенадцатый том Лескова Николая Семеновича. Там Даша деньги свои хранит, разрешила мне взять сколько потребуется. А мне много не надо. Бельишка только себе прикупить да тортик к ее возвращению.

Дмитрий достал из кармана бумажник и развернул перед гостьей.

– Возьмите у меня сколько требуется. А Дашины деньги пусть и дальше хранятся.

Регина довольно хмыкнула и вытащила из бумажника пятитысячную, подумала и взяла еще тысячу, сказав при этом, что привыкла носить дорогое белье. А верхняя одежда ей пока не нужна: Даша разрешила взять из шкафа то, что ей подойдет, потому что у нее много новых вещей, половина из которых ей велика, так как не сама она покупала.

После звонка Хворостинина майор Карнаухов все равно торопиться не стал. Достал из шкафа небольшой электрический чайник, наполнил его водой из пластиковой бутыли, воткнул шнур в сеть и задумался.

Шеину он отпускать не собирался, но, видимо, пока придется, а значит, предстоит неприятный разговор и тяжелые объяснения, почему он медлит упаковать девчонку надолго, как его просили. Ему советовали отправить Шеину сразу в «Кресты», где ее прессанули бы в камере и она не стала бы отпираться на допросах. А теперь надо подготавливать новые улики против нее и искать повод для ареста. Но, с другой стороны, если хочет кто-то наказать Шеину, то зачем обязательно отправлять ее на зону, жизнь и на свободе можно превратить в настоящий ад – она девушка красивая, а желающих совместить приятное с полезным найдется немало, не будет же она вечно ходить с вооруженной охраной. Пусть сейчас ей повезло немного, но и Хворостинина найдется чем приструнить. А уж потом…

В чайнике забурлила вода. Карнаухов наполнил чашку кипятком, высыпал в нее растворимый кофе и только потом достал мобильный телефон, вынул из него сим-карту, из бумажника достал другую. И набрал единственный внесенный в память этой карты номер.

– Это Карнаухов, – произнес он в трубку, – хочу напомнить, о чем просил, вы обещали все сделать вчера, но облажались. Этим косяком вы подставили меня. Я вам помог в свое время, и вы обещали выполнить любую мою просьбу, но одну. Просьба остается все та же. Выполните качественно.

Следователь закончил разговор, вынул сим-карту и бросил ее в корзину для бумаг. Потом вставил в аппарат прежнюю симку и добавил в кофе сахар. Сделал осторожный глоток и поставил чашку на стол. Зазвонил телефон. Майор юстиции посмотрел на номер вызывающего, сделал еще один глоток, после чего ответил:

– Да, дорогая, прости, кручусь как белка… Что сказал папа? Юбилей будет здесь отмечать? Это хорошо. А что еще? Хорошее предложение, я подумаю… Конечно, в Москве нам будет лучше. После праздников приказ будет подписан, к лету я получаю подполковника, а потом можно по переводу и в Москву… Сегодня постараюсь пораньше.

Карнаухов чмокнул мобильник, отключился и ладонью вытер губы. Посмотрел на корзину для бумаг, наклонился и достал из нее выброшенную сим-карту. Покрутил в руках, словно раздумывая, что с ней делать, и убрал в кармашек портмоне.

И перед тем как взять чашку для очередного глотка, произнес:

– Туфту гоните, гражданин Хворостинин: не бывает автоматических рассылок.

И тут же понял, что не уверен в этом, бывает в жизни всякое, и не только автоматические рассылки.

И все-таки ее выпустили. Никто не извинился, просто дали подписать бумагу о том, что гражданка Шеина уведомлена об избрании ей мерой пресечения подписки о невыезде, вернули сумочку, в которой был кошелек с мелочью, часы, цепочку и разряженный мобильник. В коридоре Даша прошла мимо следователя Карнаухова, он разговаривал по телефону или делал вид, что разговаривает. Заметив ее, он отвернулся. Спрашивать его о чем-то не было смысла, да и общаться с ним не хотелось. Даша вышла во двор, легкий морозец обжег лицо, а воздух после душной камеры показался необычайно чистым и свежим. Из стоящего неподалеку такси выскочил Хворостинин и подошел к ней. Даша обняла его, хотела поцеловать, но смутилась и, отстранившись, спросила:

– А где ваша машина?

– Мы вроде на «ты», – напомнил Дмитрий.

– Так почему ты не на своей машине? – Это было не главное, что ее интересовало, но девушка чувствовала себя немного неловко и не знала, с чего начать разговор.

– Она сломалась, но «Нива» все равно не моя, ее мне муж сестры отдал. А я все равно собирался приобретать собственную. Сейчас как раз самое время – большие скидки.