Купер ответил не сразу:

— Вы можете уехать утром.

Стараясь сдержать слезы, Мередит кивнула. Если бы Купер, хотя бы намекнул, что у них есть возможность все изменить…

Но его глаза были холодны, выражение лица — сурово. Выйдя из кухни, Мередит взбежала вверх по ступенькам и влетела в свою комнату. Когда она закрыла дверь, из глаз полились слезы.

Положив несколько кусков, оставшихся от праздничного пирога, на тарелку, Купер поглядел на них, потом с руганью выбросил в пластиковую корзину: он не хотел, чтобы в его доме осталось что-то, напоминающее о Мередит. Напоминающее о Мередит.

— Почему ты отсылаешь Мередит, как ты отослал маму?

Голос Холли испугал Купера — он не слышал, как она подошла к нему босиком. Ее слова заставили его резко втянуть воздух. Он подошел к дочери.

— Я не отсылал маму.

Холли стиснула маленькие руки в кулаки:

— Нет, отослал. Я слышала, как вы разговаривали. Вы думали, что я сплю. Но мне хотелось знать, почему мама плакала. Я сидела на верхней ступеньке. Ты сказал ей, чтобы она уезжала!

За два минувших года он успел забыть об их последнем споре с Тиной, но сейчас сразу вспомнил.

Он работал у себя в магазине и, когда вошел в кабинет, увидел Тину. Она сказала, что им надо поговорить. Она тогда подробно объяснила ему, чего хочет от жизни. Ему в этой жизни места не было. Когда они заговорили о разводе — да, она заплакала, но признала, что их совместная жизнь кончена. В тот вечер он сказал ей, чтобы она уезжала. На следующее утро она поговорила с Холли и упаковала вещи.

— Я велел твоей маме уезжать, потому что она сама этого хотела. Она уже сделала свой выбор, Холли. Ей хотелось уехать в Нью-Йорк.

Глаза у Холли заблестели:

— А почему мы не могли поехать с ней?

Похоже, его дочери кажется, что он и не пытался спасти их совместную жизнь. Да, наверное, не пытался. Потому что знал: это бессмысленно. Он не смог бы жить в Нью-Йорке, как Тина — в Хармони-Холлоу. Притянув стул, Купер сел и обнял Холли.

— Ты помнишь, когда мы нашли котят, как им было хорошо в коробке?

— Да они все время сидели там, — пробормотала Холли, кивнув.

— Правильно. А потом начали вылезать. И мы стали держать их в твоей комнате за запертой дверью.

— Чтобы они не потерялись.

— Ну да. Но теперь они хотят бегать по всему дому.

— И снаружи, — добавила Холли. Купер слегка стиснул дочь в объятиях.

— И снаружи. Они хотят узнать мир. И они больше никогда не вернутся в коробку. Так и твоя мама. Какое-то время она была счастлива здесь, с нами, в этом доме, в Хармони-Холлоу, но потом ей захотелось большего. Больше впечатлений, больше возможностей, больше знакомых.

— И она никогда не будет счастлива здесь снова?

— Здесь она чувствует себя в ловушке. Ей нужен мир, и она хочет показать тебе его.

— В Нью-Йорке?

— И в других местах, куда она, возможно, захочет взять тебя, когда ты подрастешь.

Холли глядела на кайму своей ночной рубашки.

— Так почему же ты отсылаешь Мередит, если ей нравится наша коробка?

Если бы мысли Купера не находились в таком хаосе, он бы улыбнулся. Но он уже не мог улыбаться после всего, что случилось. Взяв Холли за подбородок, он поднял ее голову.

— Ты сидела на ступеньках и слушала?

— Я пошла, попить в ванную, и услышала, как ваши голоса стали громче.

— Мередит не говорила мне о себе кое-что очень важное.

— Почему?

— Потому что думала, что мне это не понравится.

— Она боялась. — Холли сказала это так, будто точно представляла, что чувствовала Мередит. И Купер вздрогнул от ощущения, что она, возможно, действительно это представляла. Ведь только с приездом Мередит Холли стала открыто разговаривать с ним о столь многих вещах.

— Я не хочу, чтобы Мередит уезжала. Я хочу, чтобы она была мне вместо мамы. — Подбородок у Холли задрожал, и сердце у Купера сжалось.

— Холли, она приехала только на лето.

— Я знаю, что она хочет остаться. Я слышала, как она говорила, что любит тебя. И ей нравится ходить собирать камни, играть в саду и качаться на качелях. Она любит Дэйзи, и Маффина, и Цыганку. Ты собираешься заставить ее уехать только потому, что она боялась тебе что-то сказать?

Купер встал и взъерошил Холли волосы.

— Знаешь, ты слишком умна для своего возраста. Но теперь, боюсь, Мередит уже и сама захотела уехать. Я, пожалуй, поговорю с ней и попрошу ее остаться. Но ты должна пообещать, что не вылезешь из постели и что твоя дверь будет закрыта.

— Ты придешь и скажешь мне, что она сказала?

Купер повел дочь к лестнице.

— Обязательно.

Когда он снова укрыл Холли и погладил Маффина по носу, сердце у него забилось чаще. Он подошел к закрытой двери Мередит и дважды постучал.

Мередит открыла дверь, и Купер увидел, что она уже в ночной рубашке и халате. Глаза у нее были опухшие, как будто она плакала. На постели лежал чемодан — открытый и наполовину заполненный.

— Можно войти? — Мередит промедлила с ответом, и Купер добавил: — Я не хочу, чтобы нас слышала Холли.

Мередит запахнула халат и отступила назад. Купер плотно закрыл за собой дверь.

— Почему вы не рассказали мне о вашей прошлой жизни?

— Я же сказала вам, это не имеет значения.

— Я хочу правды, Мередит.

Щеки у нее покраснели.

— Вам не нравился новый стиль жизни Тины, а он был очень похож на мой прежний. Я считала, что вы сделаете соответствующие выводы и решите, что я такая же.

Купер, наверное, действительно так бы решил. Однако Мередит отлично в нем разобралась. Положение было неловким.

— Тине было недостаточно Хармони-Холлоу. Тине было недостаточно меня.

— Мечты Тины отличаются от моих, — ответила Мередит, покачав головой. — Я видела, что могут деньги. И чего они не могут. На них нельзя купить хорошую семейную жизнь, любовь и даже самоуважение. Мне нужно было, чтобы моя жизнь приобрела смысл. Я забыла о том, кем была, и о своем банковском счете и стала учительницей. Приехав сюда, я нашла то, что искала. Холли и вас. Я никак не ожидала, что влюблюсь.

— Я тоже, — тихо сказал Купер.

Глаза у Мередит расширились, она ошеломленно поглядела на него.

Купер медленно подошел к Мередит и откашлялся.

— Я сказал Холли, что попрошу вас остаться, но мне нужно больше, чем учительница для моей дочери и домохозяйка для меня. Мне нужны вы — в моей жизни, в моей постели, в моих мыслях.