Во второй половине дня продолжавшие наступление две боевые группы 6-й танковой дивизии вышли к Дубиссе. Группа Рауса захватывает мост через реку ниже по течению от железнодорожного моста в Лидувенае, ставшего жертвой «бранденбуржцев». В соседней группе Зекедорфа, несмотря на тяжелые условия местности, лидером наступления становятся мотоциклисты. Они же первыми сталкиваются с советскими мотомеханизированными частями, о которых старательно предупреждала разведка. Рота мотоциклетного батальона обходным путем через лес вышла к мосту через Дубиссу. Почти одновременно к тому же мосту вышел советский передовой отряд (около 40 грузовиков) из 2-й танковой дивизии. Скорее всего, это было подразделение 2-го мотострелкового полка. Типичным решением советских командиров подвижных соединений в Приграничном сражении было выбросить вперед мотострелковый полк для прикрытия развертывания танков для контрудара. Однако немцам удается отбросить мотострелков из дивизии Солянкина и занять оборону. Обычно в подобных случаях разыгрывалось кровавое сражение за плацдарм. В данном случае силы немцев оказались чересчур слабы, всего одна рота. Прибывшие с востока на выручку мотострелкам танки 2-й танковой дивизии охватывают плацдарм с двух сторон (по 5 танков на каждом берегу). Немецкие мотоциклисты были вынуждены, понеся тяжелые потери, оставить ценный мост. Взрывать его никто не собирался – он был нужен обеим сторонам.

Та же машина с другого ракурса

Надо сказать, что Ф. И. Кузнецов в тот момент уже достаточно реалистично смотрел на перспективы оборонительных действий вверенных ему войск. Удержание линии новой границы было утопией. Нужно было готовить рубеж, за который могли зацепиться отходящие соединения. Уже 23 июня командующий фронтом приказывает начальнику инженерного управления фронта готовить оборонительные рубежи «По р. Зап. Двина, Даугавпилс и далее на восток до укрепленных районов» (имеются в виду УРы на старой границе). Оборонительный рубеж должен был соответствовать состоянию войск. Комфронта подчеркивал: «Возведение рубежей производить по принципу обороны на широком фронте, широко использовав естественные препятствия для создания противотанковых районов»[111]. Дивизии 8-й и 11-й армий Северо-Западного фронта могли занимать оборону только на широком фронте. Контрудар теперь становился средством прикрытия возможного отхода.

Владея инициативой, немецкие летчики разнообразили тактику ударов по аэродромам. В Прибалтике они наносили удары даже ночью. По крайней мере, примеры таких ударов на других направлениях автору неизвестны. Возможно, это было вызвано особенностями данного театра военных действий – с белыми ночами. В истории немецкой бомбардировочной эскадры KG1 отмечалось: «В последующие дни [т. е. после 22 июня. – А.И.] продолжаются мощные удары против вражеской авиации, обе группы эскадры безостановочно атакуют аэродромы Виндау, Либау, Митау и Риги. Сначала вылеты происходят по большей части ночью, вернее в сумерках, поскольку в северных широтах в это время года ночью не темнеет по-настоящему, скорее наступают сумерки».

Первый такой удар состоялся в 2 часа 30 минут ночи 23 июня. Самолетами Люфтваффе был атакован аэродром Митава, на котором скопились машины нескольких советских авиачастей. Тяжелые потери, понесенные в дневных налетах на цели на немецкой территории, заставили командование ВВС СЗФ уже в первые сутки войны задуматься о ночных налетах. Советские бомбардировщики уже взлетали на бомбежку Кенигсберга, Клайпеды, Прикуле, Инстенбурга, когда над аэродромом Митава появились вражеские самолеты. Кто успел взлететь, пошел в направлении цели, кто-то остался догорать на взлетной полосе и на стоянке.

В результате ночного удара по Митаве было выведено из строя сразу 20 самолетов из 50-го авиаполка СБ. Из них 8 самолетов сгорели и 12 получили повреждения. По другим данным, сгорели 10 самолетов, были выведены из строя – 5. Базировавшийся на том же аэродроме 31-й авиаполк СБ потерял 1 самолет сгоревшим и еще 3 – поврежденными. Аэродром Митава был не единственным, пострадавшим от немецкого ночного налета. Согласно оперативной сводке штаба ВВС СЗФ на 8.00 23 июня: «ВВС противника в течение ночи группами до 30 самолетов атаковали аэродромы Таллин, Митава, Платонэ, Шауляй, Утена»[112]. Эти налеты стоили ВВС Северо-Западного фронта по крайней мере 9 СБ уничтоженными и 15 СБ поврежденными на аэродромах Митава и Платонэ. Помимо потерь в Митаве на аэродроме Платонэ (6-й САД) один СБ был уничтожен и еще три СБ повреждены.

Подбитый танк КВ-1

Помимо ночных налетов были и дневные, в которых немцы добивались успеха ввиду скученности советских самолетов. Летчики Зорин, Гупал и Макаров в своем письме, адресованном И. В. Сталину, сообщали: «В Плотено [Платонэ. – А.И.] 23 июня находились на маленькой площадке 33, 31, 35 и 312-й авиаполки, прилетел один самолет противника, бросил 3 бомбы и сжег наших 8 самолетов, а стоявшие на аэродроме истребители МиГ не взлетали потому, что не был отрегулирован щелчок пулемета»[113]. Данный эпизод косвенно подтверждается документами: по оперсводке штаба ВВС фронта, на аэродроме Платонэ 23 июня действительно находились 31 и 35 СБП. Полка с номером «33» на СЗФ не было, но зато был 31-й ИАП на МиГах, и он с 22 по 24 июня частью сил базировался в Платонэ. Не совсем понятно, что имеется в виду под «щелчок пулемета».

Скорее всего, это касается работы синхронизатора пулеметной установки истребителя. Среди недостатков вооружения МиГов в авиачастях СЗФ отмечалась поломка рычагов синхронизатора, обрывы тяг и трудности с регулировкой.

Путь в легенду начинался просто и буднично. Направленная утром 22 июня директива штаба Ф. И. Кузнецова на нанесение контрудара «по флангу и в тыл противнику, прорывающемуся на Таураге», медленно, но верно претворялось в жизнь. Ранним утром 23 июня начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник Полубояров докладывал: «Принял решение и поставил задачу Куркину: наступать из района Россиены в западном направлении до дороги Таураге – Шауляй. Дальше резкий поворот в юго-западном направлении на Таураге – Тильзит, имея границу справа (иск.) шоссе Таураге – Шауляй»[114].

Как мы знаем, во второй половине дня 23 июня Расейняй уже был в руках немцев. Исходные позиции для контрудара были захвачены врагом. Может быть, дело в просчетах в его планировании? Выбор Полубояровым Расейняя в качестве исходных позиций для контрудара был вполне логичным. Это узел дорог, контрудар также наносился вдоль дороги. В лесистой местности это давало 2-й танковой дивизии возможность сражаться с врагом, а не с дорожными условиями. Оценка сил противника в одну танковую дивизию, наступающую вдоль Шяуляйского шоссе, также логично приводила к Расейняю как стартовой точке флангового удара. Более того, если бы командование 4-й танковой группы выстроило 1-ю и 6-ю танковые дивизии в затылок друг другу, как это часто делалось на других направлениях, Расейняй мог избежать захвата. Однако по стечению обстоятельств на момент написания донесения Полубоярова к городу уже продиралась по лесам 6-я танковая дивизия. Полубояров утром 23 июня направился в 12-й мехкорпус. Менять план было уже поздно. Фактически сам Расейняй стал объектом советского контрудара.