– Какой портфель? Ты чё, с дуба рухнула?

– Нам нужен портфель Калитвинцева, который вы стырили из его тачки во дворе на Кронверкском, – для верности Рита перешла на уличное арго. – Не согласны – дулю вам, а не флэшку!

Она внутренне подготовилась к тому, что из телефона хлынет концентрированная серная кислота, но реакция в реторте, вопреки ожиданиям, пошла на убыль. Из угасавших взбулькиваний сложились слова:

– Зачем вам портфель?

– А зачем вам флэшка?

– Гы-гы, – выдавила трясина невесело. – Хватит корки мочить. К тебе с портфелем в гости прийти или как?

– Никаких гостей, – поспешно отказалась Рита. – Встретимся на нейтральной территории. Парк Победы вам подходит?

Реторта спазматически зашипела, словно в уже отпузырившуюся смесь сыпанули новую порцию ингредиентов.

– Спятила? Парк!.. Тогда уж сразу в Мариинке.

– Мариинка тоже ничего.

– Слушай, ты, – реакция достигла пика, – я тебя…

Началось доскональное перечисление возможных финалов короткой Ритиной жизни – одинаково бесславных и леденящих душу своей кровавостью. Рита пропустила пересыпанную нецензурщиной филиппику мимо ушей. В ней боролись два взаимоисключающих желания. С одной стороны, подмывало показать характер и прекратить разговор, но с другой – исход переговоров волновал её едва ли не больше, чем представителей неприятельского лагеря. Её отповедь могла усугубить и без того выходившую из-под контроля реакцию, а вступать в пререкания совсем не хотелось.

– Предлагайте свой вариант.

– Так бы сразу… – по-лошадиному всхрапнул собеседник, вновь настраиваясь на деловой лад. – За городом, в лесочке. Подваливай сегодня к трём…

Вот теперь пора! Рита собралась с духом и выпалила в трубку:

– За кого меня держишь, пентюх? «В лесочке»… Иди ты знаешь куда… – и, употребив ряд ёмких непечатных терминов, она обозначила направление, в котором следовало удалиться вахлаку с чавкающим голосом.

Наверное, дипломатические гены передались Рите по наследству – от мамы. Хотя вряд ли Евпраксия Авенировна в общении с сан-маринскими вельможами применяла дочкины приёмы. Но то сан-маринцы – они культурные и воспитанные, с ними проще. Когда хочешь договориться о чём-то с бандитами, приходится практиковать совсем другую дипломатию. Рита ещё в первый раз почувствовала, что резкая смена тона действует на противника отрезвляюще, и не преминула этим воспользоваться.

Попикировались ещё минут пять и сошлись на компромиссном варианте: встретиться завтра в шесть вечера на Новоизмайловском проспекте, за одним из корпусов расположенного там комплекса общежитий. Рита согласилась скрепя сердце – ей вообще не улыбалось встречаться с преступными элементами, но в данном случае иных возможностей не было. Обмен следовало произвести очно.

После того как договоренность была достигнута, Рита ощутила навязчивое желание пойти в душ и вымыться антибактериальным мылом. Так она и сделала, но ещё некоторое время тело чесалось, словно с него стекала смрадная жижа.

На свидание с мафией она отправилась в сопровождении Вышаты и Хрофта. Само собой, газовый пистолет был проверен и уложен в сумочку так, чтобы его можно было выхватить в любой момент. Рита долго колебалась: предупредить или не предупредить отца. Тогда в дело вмешалась бы полиция, за субчиками отправили бы «хвост», а то и повязали всю гоп-команду прямо на месте… Увы. Рита отдавала себе отчёт в том, что вязать их на месте не за что. Они ведь не дураки. Наличие у них пропавшего портфеля не доказывает их причастности к покушению на Калитвинцева. Да и было ли покушение? Дело настолько зыбкое, что ни к чему не придерёшься.

Словом, от идеи выложить всё откровенно отцу Рита отказалась. Полицейских топтунов даже ненамётанным глазом отличить легко, а на Новоизмайловский, надо думать, не хрюндели ушастые пожалуют. Унюхают опасность, насторожатся. Ещё чего доброго залягут в берлогу, жди потом снова… Нельзя спугнуть, нельзя!

Рита не признавалась себе, что пуще всего ей претит вмешательство отца в её расследование. Пусть оно не её собственное – посвящены в него и Джим, и Хрофт, и Асмуд, и, конечно, Вышата. Но не всё ли равно? Главное, что они – сами! – всё начали, им по справедливости и должны достаться лавры. Извини, папа.

Городок, сложенный, как паззл, из одинаковых домов, в каждом из которых помещался большой человеческий муравейник, нежился на солнце, бессовестно выставив на всеобщее обозрение засорённые тропы, ведшие к нему от проспекта, и мусорные контейнеры, стоявшие под окнами. К одному такому контейнеру и подошла Рита со своим эскортом. Подошла и поёжилась. Контейнер был стыдливо притулён на стороне, обратной той, где находился вход в корпус. Обзор из окон отличный, но, случись что, кто побежит на выручку? Никто не побежал бы даже в том случае, если бы конфликт произошёл в двух шагах от парадной двери, но там хотя бы люди ходят, а тут… Эх, просчиталась с местом!

Конкуренты уже паслись на травке близ контейнера. Было их трое, Рита узнала в них гамадрилов, что, маскируясь под болельщиков «Зенита», напали на неё и Вышату на Невском. Тот, что давеча дырявил ей ножом пупок, на сей раз был отряжён в качестве второй скрипки этого разбойничьего оркестра. Первую играл щекастый мордоворот, чей голос невозможно было спутать ни с каким другим. Прежде Рита слышала его только по телефону, теперь убедилась, что речь вязнет у него во рту, как будто он не переставая жуёт козинаки.

– Ну… чвак!.. принесли… чвак?

– Принесли. – Держась поближе к углу здания, она приподняла флэшку за шнурок и поболтала ею в воздухе, словно дразнила кота ароматной сосиской. – Где портфель?

Мордоворот протянул руку назад, в неё услужливо вложили ручку кожаного учительского портфеля.

– Давай флэшку!

– Сперва портфель.

– Ишь, маруха… чвак твою! Чем докажешь, что флэшка не палёная?

– А чем докажешь, что портфель тот самый?

Мордоворот повернул к ней портфель передом, и Рита издали углядела табличку с монограммой «АК». Хрофт бесстрашно выступил вперёд.

– Погодь, паря… чвак! – остановил его мордоворот, сунув свободную руку в карман, где, следовало полагать, лежали отнюдь не фисташки. – Пускай отдаст флэшку.

Рита сделала резкое движение, флэшка описала дугу и упала в подставленные ладони псевдозенитовца. Одновременно с этим Хрофт, проявив чудеса ловкости, выдернул портфель у мордоворота и рыскнул обратно к товарищам.

– Бежим!

Они ломанулись за угол и вынуждены были дать задний ход, потому что оттуда, противно скалясь, выплыли ещё трое гавриков из той же мерзопакостной ватаги. Хрофт впился в портфель, выказывая намерение расстаться с ним не раньше, чем с жизнью. Две группы отморозков сделали шаг навстречу друг другу, зажимая обречённых на заклание тельцов в клещи. Рита полезла в сумочку за пистолетом, но застёжку по закону подлости заклинило намертво. Хуже не придумаешь!