Квартал Ёсивара

Глубокое взаимное чувство встречается реже, чем игра с ним и вокруг него. Эпоха Токугава в этом смысле не была исключением. В то время было принято давать клятву любви и верности; она имела три степени. Первая, самая легкая — написать клятву кровью. Вторая уже предполагала некоторое членовредительство: а) влюбленные вырывали по ногтю и, поместив их в мини-шкатулки, обменивались ими — на вечную память; б) отрезали вместе с ногтем фалангу мизинца. Высший, третий уровень — выполненное обещание умереть вместе. Сначала все три варианта называли словом синдзю, но со временем так стали называть только двойное самоубийство.

Любители игр в любовь коллекционировали полученные от куртизанок клятвы, написанные кровью, локоны их волос, ногти и фаланги пальцев и на досуге рассматривали свои “трофеи”. Куртизанок было много, а клиентов еще больше, поэтому ногти и пальцы расходовали с умом. Зная об увлечениях клиентов, гейши дарили поклонникам плоды мелкого членовредительства, не имевшие к ним никакого отношения. Где брали? Покупали у специальных людей. В повести Ихара Сайкаку “Любвеобильный кавалер” (Косёку итидай отоко, 1682) есть эпизод, из которого ясно, что на волне спроса появились гробокопатели, бравшие у умерших женщин то, что можно было выгодно продать куртизанкам для последующего обмена.

Зачем профессионалкам все эти страсти?

Дело в том, что отношения гейш, особенно дорогих, с клиентами в идеале строились по долговременной, квази-супружеской схеме. Первое, что советовали новичку перед посещением квартала Ёсивара, — ознакомиться с его правилами. А правила требовали, чтобы мужчина, выбрав девушку, сначала шел к посреднику, который организовывал их встречу. Гейши высокого ранга встречались с гостями только на нейтральной территории. Посредник (агэя) приглашал ее к себе в чайный домик, туда же приходил и клиент. С рядовыми гейшами и проститутками посредники не работали и к себе их не приглашали. В 1642 году в Ёсивара насчитывалось 125 домов с гейшами и 36 агэя. Из тысячи тогдашних обитательниц Ёсивара элитарные гейши двух высших категорий (таю и коси дзёро) составляли около 10 %.

Встреча высокоранговой гейши с гостем проходила по той же схеме, что и предсвадебные смотрины жениха и невесты. Как правило, гейши не ложились с клиентом в постель ни на первом, ни на втором свидании. При взаимной симпатии и с соблюдением приличий это можно было сделать во время третьей встречи. А при полном неприятии партнера гейша высшей категории имела право ему отказать. Продолжались отношения также по квази-супружеской схеме: например, поменять гейшу, не обставив расставание с ней должным образом, почиталось делом недостойным, чем-то вроде супружеской измены. При всей эфемерности профессиональных любовных отношений в них зачастую играли вполне серьезно. Это была важная часть внебрачной жизни.

Элитарная гейша. Источник: НА

Далеко не вся токугавская проституция была профессиональной. Точнее, профессиональной была ее абсолютно меньшая часть. В начале XVIII века в квартале Ёсивара, контролируемом чиновниками бакуфу, постоянно работало около 4 тысяч гейш всех рангов. А мужчин в столице тогда было на 140 тысяч больше, чем женщин, и ресурсов Ёсивара, конечно, на всех не хватало. Да и дорого стоили посещения этого квартала: отчасти из-за того, что на одну гейшу в Ёсивара приходилось пять человек обслуживающего персонала (лекари, цирюльники, портнихи, повара и так далее), и все они жили за счет клиентов. А отчасти из-за налогов, которые бакуфу собирало в обмен на борьбу с нелегальной проституцией.

Неудовлетворенный спрос породил предложение. Уже в XVII веке Эдо опутала густая сеть нелегальных “клубов досуга”, посещение которых было проще и дешевле. Они назывались ока басё — “иное место” (по отношению к легальному Ёсивара). Создавались такие клубы просто: хозяин набирал девушек, желающих заработать, договаривался с авторитетным горожанином, который становился его гарантом, и заключал договоры с чайными домиками, постоялыми дворами, банями и так далее — этих заведений в столице хватало. Как и в Ёсивара, нелегальные проститутки были разделены на ранги и специализации, но профессионалками не считались. Их услуги стоили гораздо дешевле (в среднем 100–600 мон) и пользовались большим спросом. Объем этих услуг достиг такого масштаба, что начал сказываться на доходах обитательниц Ёсивара.

Провоз преступника по городу. Источник: НА

С нелегальной проституцией правительство боролось постоянно, продолжая политику, начатую ещё Тоётоми Хидэёси (1537–1598). Именно он первым озаботился укреплением общественного порядка и в 1589 году распорядился перевести все публичные дома Киото в один квартал. Впоследствии такие же кварталы были открыты в Осаке и Эдо. Однако лицензирование шло с трудом: к концу XVII века во всей Японии официальных “веселых кварталов” насчитывалось всего двадцать пять. Кроме главных городов — Эдо, Киото, Осаки, — их разрешалось устраивать в портах, некоторых торговых кварталах, а также при крупных храмах, куда стекалась масса людей. Все они контролировались правительством и жили по строгим правилам: клиентам не разрешалось ночевать в них более одного раза, хозяева были обязаны докладывать властям обо всех подозрительных посетителях. Сначала “веселые кварталы” располагались в центре городов, но затем их стали выселять на окраины и окружать высоким забором. После того как заведения квартала Ёсивара перевели из центра на окраину, в Асакуса, некоторые стали ездить туда на экскурсии.

Одновременно с ужесточением контроля над легальной проституцией бакуфу усиливало борьбу с подпольной. Оока Тадасукэ (1677–1751), легендарный глава Городского магистрата Эдо, добился в марте 1718 года принятия жесткого указа, и магистрат при помощи системы тайного надзора организовал поиск и ликвидацию нелегальных “фирм досуга”. Женщин было велено арестовывать, хозяев же заведений — с позором возить трое суток по городу, после чего высылать из столицы, а их имущество — конфисковывать. Так же поступали с хозяевами чайных домиков, уличенных в вызове нелегальных проституток. Хозяев, добровольно сообщивших о подпольных борделях, от ответственности освобождали, а умолчавших крупно штрафовали. Для большей эффективности власти использовали систему групповой ответственности, для чего к кампании привлекли квартальных старост и старшин десятидворок.