– Нет, но… Ваше Величество, если в этих записках есть хоть крупица правды, Кэбот может сослужить вам великую службу.

– Рассказывай, – она невесело улыбнулась. – Мне служили довольно оригинальные люди, но мертвецы – никогда.

– Не хотите ли прочесть рукопись сами?

– У меня уже не те глаза, Андрэ, да и вряд ли хватит терпения разбираться в мыслях какого-то хвастуна.

Скалия наклонился и открыл тетрадь на странице, заложенной розовой ленточкой.

– Здесь самое важное. Кажется, Кэбот знал о любовной связи вашего отца с одной знатной дамой.

Елизавета сухо рассмеялась:

– Разве это новость? Мой отец был известен в основном тем, что затащил к себе в постель половину двора.

– В данном случае от этого союза появился ребенок.

Королева вздрогнула.

– Довольно распространенное последствие связи. Но я думала, что избавилась от всех побочных отпрысков моего батюшки. Разве Джон Перрот из Кэроу не был последним из них? Кто же это, его сын Оуэн? Я думала, мы держим парня в руках. К тому же в замке Кэроу он нам не помеха.

– Дневники указывают на еще одного ребенка.

– Что? – хриплый шепот был подобен звуку лопнувшей тетивы.

– Если верить Кэботу, женщину звали донна Габриэла. Она была придворной дамой Екатерины Арагонской.

Елизавета нахмурилась:

– Екатерина Арагонская окружала себя исключительно набожными католическими овечками. Не хочешь ли ты сказать, что одна из них оказалась паршивой?

– Если верить Кэботу, она бежала из Англии, и больше о ней не слышали. Несколько лет спустя Кэбот отправился на Эспаньолу и встретил ее там с ребенком.

Елизавета затаила дыхание.

– Он считает, что это ребенок моего отца?

Андрэ постучал пальцами по фолианту.

– Кэбот пишет, что мальчик – его звали Филиппом – точная копия короля Генриха.

Королева шумно выдохнула:

– Глупец, то же самое можно сказать о половине отпрысков лудильщиков в Девоншире. Не одни только Тюдоры имеют белокурые волосы и розовые щеки.

– Верно, Ваше Величество. Но, кажется, Кэбот абсолютно уверен. Тут приведены и другие факты.

Спокойно Скалия поведал королеве все, что знал о Филиппе Блайте, о его браке со знатной дамой из смешанного испано-английского рода, о рождении их единственного ребенка. О том, что Филипп скорее всего уже умер, поскольку, когда Кэбот видел его, тот был серьезно болен.

– Кэбот видел ребенка?

– Нет, только его отца, Филиппа. Здесь не упоминается даже имя. Но Кэбот слышал…

– Другими словами, – медленно произнесла королева, тонкой рукой с длинными пальцами листая пожелтевшие страницы, – где-то на свете живет сирота королевского происхождения.

– Как бы неправдоподобно это ни звучало, я думаю, здесь есть доля правды.

Елизавета захлопнула тетрадь и посмотрела на Андрэ блестящими от гнева глазами:

– А почему ты говоришь мне об этом только сейчас? Почему, Скалия, все эти годы ты скрывал это от меня?

– Потому что я, как и все, думал, что вы выйдете замуж, родите собственного наследника, и вам не нужны будут внебрачные отпрыски вашего папаши.

– А! А теперь, когда я умираю, тебе необходимо заранее позаботиться о собственной шкуре. Оставь меня в покое, хитрый мошенник. Я не желаю тебя видеть.

Скалия взорвался.

– Может, мне приказать снять с вас мерки для саркофага? – он слышал, как за его спиной, дивясь его смелости, зашушукались дамы. – Да, да, – Андрэ тряхнул головой, – умрите прямо сейчас и отдайте Англию шотландской королеве-католичке. В конце концов, она законная наследница и…

Елизавета разразилась резким, похожим на лай смехом, перешедшим в кашель.

– Вот мерзавец. Неужели ты думаешь, я настолько глупа, что клюну на твою наживку?

Скалия почувствовал облегчение от того, что ее настроение явно изменилось в лучшую сторону, и сказал:

– Ваше Величество, если бы я считал вас наивной, то поклялся бы, что действую исключительно в военных интересах Англии. Однако вы знаете меня слишком хорошо. Моя шея и голова, приставленная к ней, всегда были для меня на первом месте.

В глазах Елизаветы заплясали искорки:

– Теперь я понимаю, почему ты мне нравишься. Ты знаешь, когда надо солгать, а когда надо сказать правду.

Андрэ низко поклонился:

– Я рассматриваю это как комплимент, Ваше Величество.

– Допустим, у меня есть неизвестный племянник на Эспаньоле. Испанец… – она вздрогнула. – Боже мой, неужели ты допускаешь мысль, что я могу отдать английскую корону испанцу?

– Для начала я предлагаю вам внимательно изучить факты, изложенные в дневнике.

– Какие факты? – она откинулась на подушки. Взяв из стоящего рядом блюда немного марципана, задумчиво принялась жевать. – Расскажи мне об этих фактах.

– Ребенок родился в 1556 году, его отец – Филипп Блайт.

– Довольно необычное имя для испанца.

Скалия кивнул:

– Донна Габриэла вышла замуж за англичанина, тот дал мальчику свою фамилию.

– Расскажи мне о матери ребенка.

Андрэ позволил себе слегка улыбнуться.

– О, донна Габриэла – это самое интересное. Ее девичья фамилия – де Карваль, очень известная в Андалузии семья. Девичья фамилия ее матери – Вудвиль.

От удивления королева широко раскрыла глаза. Ее собственная прабабушка, Елизавета Вудвиль, столетие назад сделала честь их семье, выйдя замуж за Эдуарда IV.

– Неужели?

– Да, она из той ветви семьи, что отправилась в Испанию, чтобы отобрать у мавров королевство Гранаду.

– Какое у нее необычное происхождение, – заметила Елизавета.

– Я так и думал, что это вас заинтересует, – Скалия низко наклонился к королеве и почти зашептал: – Ваше Величество, если бы мы нашли этого ребенка и привезли в Англию…

Взгляд Елизаветы стал колючим, что свидетельствовало о том, что она поняла задуманную идею:

– Тайно, разумеется.

– Безусловно.

– Тогда я могла бы сделать из него моего преемника. Конечно, при условии, что это не какая-то дикая выдумка Кэбота. Есть у вас план, как найти моего юного родственника?

Андрэ перевел взгляд на ларец с испанским золотом и серебром, о котором из-за приступа кашля королевы все забыли.

– Понятно, – Елизавета проследила за его взглядом. – Ясно, опять Дрейк.