Гуров понимал, Гойда начал беседу во здравие, кончил за упокой. Юрия сердить не следовало, необходимо мягко забрать инициативу.

— Игорь Федорович, вы говорили, вам сегодня еще в Бутырку надо, — соврал сыщик и спокойно продолжал: — Вы поезжайте, а мы с Юрием Сергеевичем с вашего разрешения еще побеседуем.

— Я устал, — упрямо повторил Авилов.

— Ничего, на разговор со мной ты еще силенок наскребешь, — отнюдь не вежливо сказал Гуров. — А за "козла" ответишь!

— Я извиниться могу, — сразу стушевался Авилов. — Извините, Игорь Федорович, нервы.

— Ладно, — Гойда собрал свои бумаги и ушел.

— Хорошего мужика обидел, — заметил Гуров. — Вот заменят тебе следователя, тогда запоешь. Мотива нет? У киллера один мотив — деньги.

— А где они, деньги? Вы их видели, я так нет.

Гуров догадывался, какая накладка получилась с деньгами. "Руководитель" деньги дал, а "исполнитель" доллары в полиэтилен с пистолетом не положил, в свой карман сунул. Везде бардак, и в криминальном мире то же самое.

— Юра, ты серьезно полагаешь, что без доказанного мотива тебе, как минимум, червонец не обломится? — спросил Гуров.

— Лев Иванович, но вы-то меня знаете! Ну какой из меня киллер? В лоб дать на улице, так пожалуйста, а в человека стрелять в голову не придет.

— Юра, хватит ля-ля разводить, я человек занятой, перейдем к делу. Я не из душевного отношения к тебе в такое дерьмо лезу. Мне истинный киллер нужен, спасая себя, ты поможешь мне. Сейчас ты мне все расскажешь, подробно и без вранья. А мысли свои детские, что тебя как соучастника могут привлечь, ты на помойку выбрось. Итак, шел ты поздним вечером по Тверской-Ямской, и два бухарика к тебе пристали...

— Ну, Лев Иванович, словно вы там были! — восхищенно сказал Авилов. — Только их не двое, а трое нарисовалось.

Авилов рассказывал долго, сыщик слушал внимательно, лишь изредка задавал вопросы:

— Значит, этот мужик работу в охране фирмы предлагал? Тогда тир вполне объясним. А зачем он попросил тебя на телевидение устроиться?

— Он одну девушку искал, ее муж большие "бабки" должен. И вроде девка эта работает в гримерной или в комнате по соседству, — ответил Авилов. — Мне и в голову не пришло, что такое сложиться может.

— А когда Голуба убили, ты где находился? — спросил сыщик.

— Этажом выше, на площадке стоял.

— Выстрел слышал?

— Нет. Одна деваха побежала и кричит:

"Убили! Убили!"

— Значит, запросто ты мог убить, а потом на этаж подняться, разговор завести, — констатировал Гуров.

— Лев Иванович, клянусь!

— Я же не говорю, что так и было, просто подчеркиваю — алиби у тебя дохлое, ты на него не надейся.

— Дался мне этот Голуб! Я в человека выстрелить не могу!

— Эмоции, Юра, а нам нужны факты. А в том коридоре никто, кроме тебя, не болтался?

— Там людей, Лев Иванович! К тому же я на мужиков и не смотрел. Я же девку искал.

— Ты срок себе искал, кажется, нашел, — Гуров вздохнул. — А теперь скажи, ты зачем на прошлой неделе снова в тир намылился?

— После того убийства я покой потерял, начал все вспоминать, чем больше думал, тем меньше все нравилось. Чую, подставляют меня. Я решил в тир зайти, с инструктором переговорить, может, он мне тех чертей, которые меня в дерьмо окунули, и назовет. А инструктор этот такой падлой оказался. Говорит, шагай отсюда, я тебя раньше и в глаза не видел. Но Бог он есть, я в курилку вышел, а там тот — второй козел стоит, отвернулся было, но я его быстро в чувство привел. Говорю, если ты, сука, мне всю правду не расскажешь, я тебя сейчас в ментовку сволоку и прилюдно объявлю, что ты на телевидении диктора убил, а хотел меня подставить. Пусть власть разбирается. А он меня успокаивает, мол, все глупости, поедем в офис, я тебя на работу, как и обещано, устрою. Ну, я рот и раззявил, сначала шел настороженно, а как со двора стали выходить, отвлекся, он мне железным по печени, сам в машину и уехал.

— Какая машина, модель, цвет, может, часть номера? — быстро спросил Гуров.

— Тут у меня полный порядок! — усмехнулся Авилов. — "Жигули", пятая модель. — Назвал номер.

Гуров похвалил парня, сделал вид, что все записал, на самом деле сыщик эту машину прекрасно знал, она принадлежала оперу ФСБ Виталию Золотареву. Гуров вынул из кармана конверт, вытряхнул фотографию, на которой Авилов получился хорошо, а Золотарев паршиво, но узнаваемо.

— Так вы его знаете? — обрадовался Юрий.

— Немного, — ответил Гуров. — Только ты не ликуй. Фото он признает, скажет, вы рядом случайно оказались, а знакомство с тобой и инструктором тира будет отрицать.

— Так правду в жизни не отыщешь! — Авилов даже взялся за голову.

— А ты полагал, она под ногами валяется, только нагнись? И не возьми тебя жизнь за жабры, я бы из тебя правду по капле выжимал. Ты из себя Христосика не строй. Думаешь, организаторы сего действа на тебя так просто глаз положили? Может, ты им симпатичен или родственник?

— Не бейте, Лев Иванович, и так больно!

— А я тебя успокаивать и гладить должен? Это еще не больно, подожди, я тебе так врежу, завоешь! Ты, Юрий, мужик взрослый, должен головой соображать, а не задним местом, и за поступки свои отвечать. И учти, тебе просто повезло, что наши интересы совпали, и я буду биться до последнего, мне тот киллер необходим. Лишнего никому ни одного слова. Следователь у тебя умный и порядочный, но его могут заменить. Со следователем вести себя корректно, на все вопросы отвечать лаконично, лишнее ты можешь только мне говорить. Или вместо меня появится Станислав Крячко, пониже меня, слегка рыжеватый, плотный. Запомни, его зовут Станислав. Ударение на "и". Он так себя и назовет. Ему можно говорить все, больше никому, ни генералам, ни прокурорам, упаси тебя Боже сказать одно слово газетчикам. Ты немой, понял? И отправляйся на свои любимые нары.

Гуров вызвал конвой, сидел молча, думал. Авилов хотел что-то сказать, сыщик махнул на него рукой.

— Иди! Иди! Учти, твоя судьба зависит от твоего молчания и от моего везения.

Утром сыщика вызвал генерал и недовольным тоном сказал:

— Я тебя, Лева, не пойму, ты собой следователя подменяешь? Розыскная работа по делу закончена, прокуратура довольна. Все! Занимайся убийством инкассатора. Доложи мне план, все как положено.

— А отгулы? Мы пахали по двенадцать часов! — возмутился Гуров.

— По данному вопросу в профком, — ответил Орлов.

Хохма насчет профкома родилась в милиции в незапамятные времена. В ментовке, как и в любой военной организации, профсоюз отсутствовал, и если новичок по наивности обращался к начальству с вопросом отгула, начальник на полном серьезе отправлял новичков в профком. Шутка незатейливая, однако пользовалась неизменным успехом. Дело было еще и в том, что рабочий день оперативника как не регламентировался, так и не контролировался. Опер, закончивший сложное дело, сам решал, сколько и как ему отдыхать. Начальство, сидевшее у всех на виду, подобным положением было, естественно, недовольно.