Лиззи ожидала встретить от Эвви неодобрительный взгляд, но та лишь кивнула в ответ.

— Тебе придется удовольствоваться лишь общением с папашей, — сказала Эвви с набитым ртом. — Мать уехала несколько лет назад, и с тех пор от нее не было ни звука.

— Эндрю мне это сказал.

— Ее можно понять. Мистер Гилмэн, скажем, всегда был не подарок. И вряд ли он стал лучше после того, что произошло. Да и кому вообще захочется оставаться жить там, где буквально все, куда ни взглянешь, напоминает о потере? Я-то уж точно не смогла бы. А он — ничего, по-прежнему здесь. Живет сейчас в Мидоу-Парке. На трейлерной парковке рядом с ярмарочной площадью. И я больше чем уверена, что и работает он там же, в «Mason Electric».

Лиззи подцепила ложкой кусочек коблера и чуть помедлила, прежде чем сунуть его в рот.

— Детектив считает, я мало что сумею сделать. И Эндрю того же мнения. И, знаете, я уже начинаю считать, что они правы. При первом же взгляде на меня Фред Гилмэн увидит Альтею — ту женщину, что, по его убеждению, убила его дочек.

— Может, и так. И, вполне возможно, он жутко разозлится. Но ведь, решаясь на это, ты готова была к тому, что народ взбаламутится. Или ты передумала?

— Не знаю. Может, и готова передумать. Я вот все пытаюсь представить: а как бы я себя чувствовала на месте Гилмэна — когда бы кто-то ко мне явился и заставил меня заново все пережить? Мне кажется, это очень жестоко — особенно при том, что это в итоге ни к чему не приведет. Я просто уже стала сомневаться: стоит ли вообще все это затевать?

Подняв край передника, Эвви промокнула уголок рта.

— Возможно, ты и права, и это действительно ничего не даст. Но что, если ты ошибаешься? Что, если есть нечто такое, что кто-то тогда забыл рассказать полицейским? Нечто такое, из-за чего все могло бы пойти по-другому? Тогда все были выбиты из равновесия. Но время прошло. И теперь они могут взглянуть на произошедшее уже более ясным взглядом. Может быть, у кого-то глубоко в памяти застрял какой-то мелкий, но очень важный осколок воспоминаний, и ты, появившись с вопросами, сумеешь его вытряхнуть наружу.

— Слишком много «может быть», Эвви. Что, если я собираюсь мутить воду ради одной мути? Напрасно раздувать неприятности.

— Раздувать неприятности? — сердито зыркнула на нее Эвви. — Именно это тебя волнует? Что кому-то это будет неприятно?

— Я просто размышляю, как поступить правильно. И проявить сострадание.

— Ты хочешь поступить правильно? Так помоги тем двум девушкам упокоиться с миром!

Лиззи склонила голову набок, прищурившись:

— Как вы сказали?

— Я сказала, что ты должна помочь тем девушкам обрести вечный покой. Ты вот беспокоишься за мистера Гилмэна — а ты хоть раз подумала о том, что этим несчастным девочкам на том свете будет куда спокойнее, если тот, кто причинил им зло, будет наконец пойман? Что, если все это время они болтаются между тем миром и этим, ожидая, когда же наконец кто-то выяснит, что произошло с ними на самом деле? И твоя бабушка… Она, вероятно, просто чувствовала, что у нее есть здесь незаконченное дело. Нечто, что до сих пор привязывает ее к этому месту, не отпуская туда, где она уже должна быть.

Лиззи опустила ложку в тарелку.

— Знаете, тут на днях… — Она запнулась, отмахиваясь от этой мысли. — Неважно… Ерунда.

— А мне вовсе не кажется, что это ерунда.

— Верно. На днях, когда я возвращалась от пруда, со мной произошло нечто очень странное. Внезапно у меня возникло такое чувство, будто она со мною рядом. Ощущение было настолько реальным, что казалось, я обернусь — и увижу ее позади. — Лиззи едва заставила себя встретиться взглядом с Эвви. — Я ощущала ее запах, Эвви! Те духи, что я всегда делала для нее… Я по-настоящему уловила их аромат!

— Говорят, запахи способны воскрешать воспоминания.

— Конечно, способны, — согласилась Лиззи. — Центры обоняния и памяти в мозгу тесно взаимосвязаны. Однако тут я не ощущала это как воспоминание. Это казалось… абсолютно реальным! — Она тут же закатила глаза и тяжело вздохнула. — Небось слушаете меня сейчас — и думаете, я сумасшедшая. Ведь это безумие, да?

Губы Эвви немного расслабились, выдав нечто похожее на улыбку.

— Может быть. Но иногда самые безумные вещи оказываются наиболее истинными. Если мы просто не можем что-либо объяснить, это вовсе не означает, что этого нет на самом деле.

Лиззи во все глаза уставилась на Эвви, в который раз пытаясь постичь эту загадочную женщину с ее всевидящими глазами и смутными полуулыбками.

— Порой вы говорите такие вещи, Эвви… Такое, что заставляет меня задуматься: а вы случайно… — Она оборвала себя, отмахнувшись от недосказанной мысли. — Ладно, неважно.

Тогда Эвви резко отодвинула стул и поднялась из-за стола:

— Пойдем со мной. Мне кое-что надо тебе показать.

Вслед за ней Лиззи вышла на задний двор, миновала теплицу с уже новенькими стеклами, огород с забором из проволочной сетки и калиткой и, наконец, остановилась перед выкрашенными в пастельные тона ульями Эвви.

Лиззи настороженно их оглядела. Она никогда не разделяла любовь Альтеи к пчелам — как и вообще к кому-либо с крылышками и жалом. Затаив дыхание, она увидела, как Эвви положила ладонь на крышку одного из ульев, и ее губы тронула тихая улыбка. Лиззи не сведуща была в содержании пчел, но даже она знала, что при этом требуется какая-то защитная одежда: рабочий халат или комбинезон, перчатки, шляпа со свисающей москитной сеткой. На Эвви ничего этого не было. Она просто встала перед ульем — с неприкрытым лицом и голыми руками — и начала петь.

У Лиззи волоски на руках встали дыбом. Она вся обратилась во внимание. Мелодия была ей не знакома. Зазвучали иностранные слова, с легким французским оттенком. Она как завороженная глядела на Эвви — а та, закрыв глаза и чуть откинув назад голову, стояла абсолютно неподвижно, и ее песня лилась низким, густым, волнующе сладостным звучанием. А потом Эвви начала очень медленно поднимать руки, разводя их в стороны. «Приглашение», — догадалась Лиззи. Эвви призывала пчел к себе.

Одна за другой начали вылетать из улья пчелы, тихо кружа вокруг Эвви этаким мягким жужжащим облачком и, наконец, усаживаясь ей на руки, на шею, на щеки. Это вроде бы должно было выглядеть ужасающе — однако такого впечатления почему-то не возникало. Это было так прекрасно и волшебно! И внезапно Лиззи поняла: «Она одна из нас!»

Это сразу многое объясняло. И необъяснимое ощущение чего-то родного и уютного, что Лиззи испытала почти с самого начала их знакомства. И этот пронзительный взгляд всевидящих глаз. И брошенную Эвви фразу насчет того, что родство людей не всегда связано с кровными узами. Немудрено, что они с Альтеей так поладили! Они были сестрами по своей сути. Спутницами, идущими одной Стезей.

— Иди-ка познакомься с моими пчелками, — предложила Эвви так, словно ничего сверхнеобычного сейчас не происходило.