Помимо инструкций по ведению работ, Вобан оставил небезынтересные советы по «управлению персоналом». В первую очередь, по его мнению, за каждый туаз (фр. единица измерения длины, ок. 190 см) вырытой сапы работники должны были получать фиксированую плату; она позволяла находить достаточное число добровольцев на эту опасную работу. К вопросу о материальном вознаграждении за выполнение рискованных заданий мы подробнее обратимся в главе, посвященной штурмам; пока можно сказать, что о выплатах за ведение земляных работ в армии Петра сведений обнаружить не удалось.

В труде знаменитого инженера отражено еще одно проявление «человеческого фактора»: «…напоследок надобно накрепко смотреть Офицерам, чтоб копатели на переди сапы пьяны не напивались, и после, незнаючи что им делать, как скотина сами на смерть итти будут, чего для им не допущать и непозволять вина не смешеннаго гораздо с водою при себе иметь»[298]. Очевидно, Вобан сталкивался с этим явлением неоднократно в своей практике; но о подобных случаях в русских войсках нам также ничего не известно.

Неизв. художник. Сапа.

Muller J. The Attac and Defence of Fortified Places. London, 1757.

Неоднократно тиражировавшаяся в XVIII в. гравюра из книги Вобана показывает ведение сапы (вид сверху, с тыла, с фронта и в поперечном сечении), распределение обязанностей саперов, применяемые инструменты и материалы. «Первый копатель роет как в ширину так и в глубину 1½ фута, и оставляет закраину от туров на 6 дюймов, и внутрь от закраины делает маленький скат. Второй роет 6 дюймов глубже и шире первого, то есть 2 фута в ширину и в глубину. Третий еще 6 дюймов глубже и шире второго, то есть 2½ фута в ширину и в глубину. Четвертый еще 6 дюймов глубже и шире роет, и так глубиною, и в верху шириною 3 фута, а на дне будет она 2 фута с половиною шириною, а полфута кладутся на широту обеих идущих в нее скатов, чтоб земля в нее не осыпалась… Когда первые четыре копатели час или два часа от всей силы работав устали, то другая четыре на место их вступят, и по туда работают пока устанут, тогда переменят их другие».

Другим видом траншей в осадном искусстве были параллели, применение которых внедрил Вобан — по его утверждению, впервые – при осаде Маастрихта в 1673 г. [299] Впрочем, есть обоснованное мнение, что их «позаимствовали» у турок, когда те осаждали Кандию в 1667–1669 гг.[300]«Параллельные ходы» османы применяли и при осаде Вены в 1683 г.; их как особенность турецких траншей описывает также имперский генералиссимус третьей четверти XVII в. Монтекукколи. Этот автор отмечал и другие отличительные черты турецких траншей по сравнению с европейскими – у османов они были глубже, шире, надежнее и комфортнее (вплоть до вырытых боковых ниш для защиты от дождя) [301]. Так или иначе, для европейских военных целесообразность и эффективность параллелей Вобан обосновал в главе «О линеях параллельных называемых пласдарм».

Параллелями назывались траншеи, вырытые не в направлении к крепости, как апроши, а вдоль ее укреплений; в отличие от контрвалационной линии, параллели не окружали крепость по всему периметру, но охватывали лишь атакуемый участок. По мере продвижения к крепости Вобан советовал строить три параллели: первая в 300 туазах, вторая – в 160 и третья – в 15 туазах (около 600, 320 и 30 м соответственно) от рва [302]. Главное назначение параллельной линии заключалось в том, чтобы оборонять занятую территорию от вылазок и с флангов поддерживать работников в апрошах. Траншейный караул мог удобно расположиться в параллели и вести огонь широким фронтом, а не тесниться в узких апрошах. Именно поэтому параллель иначе называли плацдармом, т. е. местом концентрации войск для обороны или для броска вперед. К тому же параллель была удобной коммуникационной линией между апрошами двух соседних атак. Более того, параллель заменяла собой контрвалационную линию, но была эффективнее как средство обороны от вылазок и значительно короче, следовательно, экономила силы и время на ее строительство. Для траншейного караула Вобан рекомендовал делать банкет и водружать на бруствер плацдарма фашины, приподнятые на двух колышках. Зазор под фашиной позволял вести огонь из мушкета, а фашина закрывала голову стрелков[303]. Третья параллель закладывалась на расстоянии броска ручной гранаты от крытого пути; она была наиболее уязвима для вылазок и поэтому укреплялась особенно тщательно. Поскольку это был плацдарм для дальнейшего нападения на крытый путь, параллель делалась более широкой, чтобы в ней могли разместиться штурмовые отряды и чтобы вдоль нее можно было складировать инструменты и материалы, необходимые для строительства ложементов при штурме [304].

Следует упомянуть и архаичные методы ведения земляных осадных работ, которые можно было встретить в петровских войсках. Казаки, по примеру турок, вели подступы, состоявшие из череды выкопанных ям[305]. Другим осадным приемом, по всей видимости, унаследованным со времен Античности, был подвижной вал – насыпь, которую вели к крепости, чтобы засыпать ров, обеспечить путь для идущих на штурм и построить возвышенную позицию для батарей. Такой земляной вал «валили» под Азовом [306]. И в первую нарвскую осаду мы встречаем аналогичную работу – инженер Алларт записал, что «на фальшивой атаке великая взведена гора, о которой намерение имеется оную всегда ближе прибавлять; даже до рва» [307].

Как и в траншейный караул, на работы в шанцы люди отряжались по очереди, согласно некой утвержденной последовательности. Такой порядок, по-видимому, был привычным для европейских военных, но турки в траншеях не сменяли ни солдат, ни рабочих, которые оставались на своем участке до конца осады [308]. О сменном характере работ в русском войске говорят некоторые документы, в частности – автобиографические «сказки». Драгунского полка Родиона Боура подпрапорщик А. Чекин записал, что «…в 704-м году… как штурмовали Дербт, ходил с своею братею в опроши и всякие городовые приступные вещи, туры и фашады и землю во многие числа, как и протчая моя братя, по очереди отправлял» [309]. Драгунского полка князя Богдана Гагарина прапорщик Ф.А. Буковский там же под Дерптом «по очереди в шанцах и на выласках, во многих партиях и потребах был»[310]. О том, как часто сменялись рабочие в апрошах под Дерптом, можно судить по военно-походному журналу Шереметева: в течение суток одновременно работали два полка, которые заступали на смену один раз в трое суток [311].