Гитлер сказал Рундштедту: «Господин фельдмаршал, я бы хотел еще раз поручить вам командование Западным фронтом». Рундштедт ответил: «Мой фюрер, что бы вы ни приказали, я буду выполнять свой долг до последнего вздоха».

Эти тесные и постоянные тиски солдатского долга и такое его отношение к главе государства были так же обязательны для фон Рундштедта, как и для Кейтеля; фон Рундштедт принадлежал к тем старшим офицерам, которых Кейтель весьма резко характеризовал – по крайней мере один раз – как «подхалим-генералы». И весь тот гнев, что Рундштедт мог собрать для яростных проклятий Гитлеру по телефону, не помешал ему занять председательское место на Суде чести над генералами и штабными офицерами, что подняли руку на фюрера или были заподозрены в этом.

5 сентября 1944 г. Рундштедт заменил следующего преемника фон Клюге, фельдмаршала Моделя, на должности главнокомандующего Западным фронтом. После разговора с Рундштедтом в своей штаб-квартире Гитлер сказал Кейтелю: «Вы знаете, что уважение, которым пользуется Рундштедт, и не только в армии, но и в других родах войск тоже, в военно-морском флоте и ВВС, абсолютно уникально. Он может выйти из любого положения, и у меня нет никого, кто бы пользовался таким же уважением, как он».

После того как последнее большое наступление Гитлера, второе наступление в Арденнах в декабре 1944 г., провалилось, он после некоторых колебаний вновь вернулся к своей прежней оценке Рундштедта: он был уже слишком стар и потерял хватку, он был уже не способен управлять своими генералами и т. д. Он, Гитлер, вновь должен отстранить его. Кейтель добавляет к этому, что Гитлер всегда ценил в себе, что может правильно оценить людей, чего на самом деле никогда не было.

Кейтель дает другую иллюстрацию характера Гитлера, беседу с Гитлером о проблемах вооруженных сил. Гитлер спросил его: «Сколько полевых легких гаубиц мы производим ежемесячно?» Кейтель ответил: «Примерно около ста шестидесяти». Гитлер: «Я требую девятьсот!» И продолжил спрашивать: «Сколько выпускается в месяц 88-миллиметровых зенитных снарядов?» Кейтель: «Около двухсот тысяч». Гитлер: «Я требую два миллиона!» Тогда Кейтель возразил: «Но как же мы это сделаем? Каждый отдельный снаряд должен иметь часовой механизм, а у нас их недостаточно. У нас только несколько заводов выпускает для них часовые механизмы». Гитлер ответил: «Вы не в состоянии меня понять; я поговорю об этом со Шпеером, а затем мы построим заводы, и через шесть месяцев у нас будут эти взрыватели».

И это был Верховный главнокомандующий Германии, человек, с которым начальник Верховного командования вооруженных сил не только должен был работать, но и хотел работать, поскольку, по его мнению, для него не возникало и вопроса, чтобы уйти от ответственности.

* * *

Воспоминания Кейтеля показывают ту степень, до которой разграничивались полномочия каждой сферы юрисдикции внутри ОКВ. И они также показывают, насколько в действительности фельдмаршал был всего лишь chef de bureau[37] Гитлера. С другой стороны, многообразие организаций прямого подчинения фюреру, затрагивающее и экономическую политику, и военное администрирование, главным образом на восточных территориях, означало, что фельдмаршала постоянно втягивали в вопросы, лежащие далеко за пределами компетенции вооруженных сил, то СС, то партия и организация Тодта или постепенно увеличивающийся с 1942 г. обширный аппарат рейхсуполномоченного по руководству рабочей силой гаулейтера Заукеля. Если бы он стал специалистом во всех этих областях, если бы он не упустил из виду весь этот обширный комплекс, он был бы вынужден сам активно решать тысячи и тысячи проблем, даже не имея для этого никаких действительных командных прерогатив. Чтобы справиться со всей этой работой, он должен был приложить огромное количество сил, он и отдавался своим обязанностям со всей энергией, на которую он был способен. Единственной вещью, которую он не смог осознать, было то, каким необходимым он стал на самом деле, даже для Гитлера; что, вероятно, не позволила ему увидеть его излишняя скромность. Он слишком мало осознавал свою собственную ценность.

Вероятно, бывало, что адъютанты Кейтеля спрашивали, почему он, как эксперт по сельскому хозяйству, не стал министром земледелия. Его интерес к земледелию не иссяк, несмотря на всю его бумажную деятельность, работу, которая не давала ему ни передышки, ни перерыва на обед, а только короткую полуденную паузу и немного времени на небольшую прогулку. Вероятно, бывало, что они спрашивали у себя, и у него тоже, почему он продолжал работать, в то время как те приказы, что он издавал, на самом деле требовали от любого другого такого же солдата, как он, просить о своей отставке. Даже если бы мы проигнорировали тот факт, что Гитлер все равно бы никогда не позволил Кейтелю уйти, потому что он осознавал, что без своего chef de bureau он бы не смог руководить ничем, что как-то связано с военным управлением, и, даже если бы мы к тому же проигнорировали и то, что Кейтель считал неэтичным бросить свою службу в военное время, фельдмаршал прекрасно знал о том, что произойдет, поступи он подобным образом. Его место занял бы не армейский генерал: «Следующим после меня будет Гиммлер!»

Гросс-адмирал Дениц, главнокомандующий военно-морским флотом с 1943 г., свидетельствовал, что он остерегался надолго останавливаться в штаб-квартире фюрера из-за экстраординарной силы убеждения Гитлера.[38] Даже рейхсминистр Шпеер, рассудительный и образованный человек без каких-либо склонностей к мистицизму, временами находил весьма зловещей силу внушения Гитлера; но это был тот человек, с которым Кейтелю пришлось работать почти семь лет.

Среди главнокомандующих родами войск и остальных высших офицеров, служивших в непосредственной близости от Гитлера, было внутреннее правило: чтобы добиться результата, нужно высказывать свои возражения только á deux с фюрером. Таким же было и мнение гросс-адмирала Редера, по его заявлению в Нюрнберге; он добавлял, что подобный образ действий посоветовал ему главный адъютант Гитлера, генерал Шмундт. Гитлером владело неосознанное убеждение в коллективной оппозиции его планам: его недоверие было столь глубоким, что он начал подозревать, что его «генералы» устраивают заговор против него. Даже Кейтель придерживался этого правила и следовал ему так строго, что при больших разногласиях, например из-за отмены или изменения неправомерных приказов, он даже просил своего юрисконсульта, д-ра Лемана, сопровождать его на встречах с Гитлером.

Генерал-полковник Йодль, начальник оперативного штаба вооруженных сил, сравнивал штаб-квартиру фюрера в Восточной Пруссии с концлагерем. Жизнь внутри Секретной зоны № la, в «Волчьем логове», в действительности означала отказ от многого, что было частью обычной жизни. Чудовищное количество чисто формальной работы, свалившейся на Кейтеля, не оставляло ему никакого времени, чтобы составить реальную картину того, что происходило снаружи. Управление громадным и раздутым бюрократическим аппаратом военного руководства занимало весь его день, а также половину ночи, особенно когда ежедневные военные совещания с Гитлером отнимали у него много часов. Действительно, ему приходилось сталкиваться со множеством отдельных вопросов с других полей сражений и военным руководством, находящихся вне его собственных обязанностей, но они были для него только как мелькание узоров в калейдоскопе. А того, что его верховный главнокомандующий не хотел раскрыть ему, он так и не узнал; а это включало в себя вопросы не только в области большой дипломатии, но и также особые приемы ведения войны, какие использовал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Результатом его неестественной жизни, привязанной к письменному столу в сердце военной машины, была опасная изоляция от обыденной жизни внешнего мира.