Не дает до утра спать

Снег растаявший, он – вода

Ты одно лишь должна знать.

Я люблю тебя – навсегда…

Если хочешь идти – иди…

Если хочешь забыть – забудь…

Только знай, что в конце пути…

Ничего уже не вернуть.

Да, точно. Ничего – не вернуть. Слишком поздно.

Совсем рядом, это уже местный колорит, такая экзотика считается нормой в самых богатых кварталах – с тележки торговал торговец. Бейрут оставался многонациональным городом – и торговец был армянином. Смуглый, горбоносый, он заворачивал в тончайший армянский лаваш свежеизжаренную на жиру баранину, щедрой рукой добавлял зелени и предлагал это прохожим. Опасно для здоровья: море холестерина, подозрительное, не прошедшее ветеринарный контроль и… удивительно вкусно.

Я купил большой лаваш с мясом, умял его прямо здесь, у тележки, только так поняв, как я голоден. Это у меня бывает с тех пор – могу двое суток вообще ничего не есть, потом как начну… Тут же заплатил за еще один лаваш с мясом. Армянский торговец смотрел на меня добрыми черными глазами.

– Вкусно, ара?

– Вкусно, сударь. Спасибо вам…

Простые слова, на которые можно дать простой ответ, но торговец пристально всмотрелся мне в глаза – и лишь молча кивнул. Протянул мне вторую лепешку.

Почему я не пытался найти Юлию? А зачем? Чтобы было, еще больнее? Я отрекся от всего, что было – вот и все.

До порта я добрался пешком, пройдя по бульвару Корниш. Добраться до него иным способом вышло бы медленнее, бульвар, ярмарка тщеславия – всегда забит машинами, особенно сейчас, днем. От блеска зеркальных панелей на небоскребах режет глаз.

В порту у меня проверили документы. Пропустили – дипломатический паспорт и княжеский титул все-таки дают некоторые привилегии, как ни говори. Серо-стальные фрегаты у причала, чуть подальше – высокий, словно рубленный топором строгий силуэт крейсера УРО[38]. Чуть дальше – желтые стальные цапли кранов… а вон, кажется и мой новый корабль. И правда – ну какой я, к чертям, адмирал без корабля. Хоть на старости-то лет судном покомандую.

С высокого борта контейнеровоза на берег были скинуты сходни, видимого поста не было, но это не значит, что его нет, просто выставленный пост – явный признак боевого, а не гражданского судна. Прошелся неспешно – на вид все прекрасно сделано. Для начала – ничего не заметно, ничего не бросается в глаза, а дальше посмотрим.

Надо будет пару учений провести. Ночью. Как в Атлантику выйдем, так и отработаем основные действия…

Стоило мне только ступить на палубу – как чертик из коробочки, откуда-то выскочил дежурный. В робе моряка торгового флота – но с автоматом на груди.

– Сми-и-ирна! – зычно прокричал он, как полагается по уставу. – Адмирал на палубе!

– Вольно, вольно… Так весь порт поднимете. Это вроде как секретная операция, господа.

– Извините, господин вице-адмирал.

– И я вице-адмирал в отставке.

– Так точно, господин вице-адмирал в отставке.

Поняв, что бесполезно, я лишь махнул рукой в сторону надстройки.

– Капитан там?

– Так точно, господин вице-адмирал в отставке.

– Продолжайте нести службу. И спрячьте оружие, а то, не приведи господь, портовая полиция нагрянет.

– Так точно. Есть!

Я пошел мимо длинного ряда контейнеров, отмечая, что сделали все грамотно. Даже не видно сварных швов, все аккуратно обработали шлифовальной машинкой и покрасили. Обычно на судах торгового флота бардак еще тот, но здесь – переборки сверкали чистотой. Вот что значит – военная команда, пусть и временная. Потом – придется постоянную набирать, уже из наемников.

Ладно, все потом.

– Адмирал в рубке! – крикнул первый увидевший меня офицер.

На флоте все еще меня помнили. Уж очень необычная биография, которую как шило в мешке – за грифом совсекретно не утаишь.

В рубке – сделали все на пять баллов, несколько больших экранов, стол для карт – все очень серьезно. Радар… два места для специалистов, разнесенных по обе стороны рубки, оборудование современное, хоть и не армейское. Видимо, взяли гражданское от супертанкера, там на это такие деньги грохают, что флоту только облизываться остается.

– Вольно. Капитан, доложить по кораблю.

Капитан, чисто выбритый, с проседью в волосах, начал неторопливо и обстоятельно докладывать.

– Господин вице-адмирал, монтаж всех систем завершен, принял лично. Ходовую пока не проверяли – но маслопупы…

Я махнул рукой, разрешая использовать привычную терминологию.

– …Маслопупы приняли машинное отделение, вместе с портовыми службами провели весь регламент вперед. Ходовые испытания не проводили, но все системы опробовали работой у стенки. Топлива, провизии под завязку, вчера получили, в камбузе пробу сняли. Топливо проверили в портовой лаборатории. Экипаж согласно моим предписаниям находится на судне, выходы в город запрещены. В портовую книгу мы внесены, портовая инспекция была вчера. Необходимые карты имеются, привязку провели.

– Готовность?

– Полчаса к отходу.

– Через полчаса отходим. Средним идем на Гибралтар, дальше распоряжусь. Идем открыто, никого не боимся, на запросы отвечаем.

– Есть отход через полчаса.

– И пусть кто-нибудь покажет мне мою каюту…

В небольшой офицерской каюте я разложил свои скудные пожитки, лег на аккуратно заправленную кровать, закрыл глаза. Забыть и не думать. Точка.

Если хочешь идти – иди…

Если хочешь забыть – забудь…

Только знай, что в конце пути…

Ничего уже не вернуть…

На четвертые сутки мы прошли Гибралтар и вышли в Атлантику…

На пятые сутки мы провели первую учебную тревогу по судну – отрабатывали нападение пиратов. Отразили.

Ждали основного – прибытия североамериканской группы.

– Внимание, контакт на радаре. Азимут сто сорок, дальность – сорок. Цель движется в нашем направлении. Опознана как североамериканский вертолет типа «СН-47».

– Провести учебу по перехвату, – скомандовал я, опережая капитана, – палубной группе готовность! Капитан, принимайте командование, я на палубу.

– Есть! Учебная задача по перехвату…

С капитаном мы договорились – во время активных действий судном командую я, во время переходов и в мое отсутствие – он, а я в командование не вмешиваюсь. Хоть у нас нет систем ПВО, задачу по перехвату на будущее отработать стоит, тем более что купить несколько «Стрел» и даже чего-то посолиднее – проблем не составит. Но сейчас – мне надо быть на палубе, потому что может произойти любая глупость, все что угодно. Мы слишком долго были врагами, чтобы сейчас быстро подружиться…