Пожалуй, самый серьезный эмоциональный раскол внесла именно приверженность Малкольма великим, в его представлении, идеалам – в ущерб родительскому и супружескому долгу. Вивьен давала ему полную свободу и хранила верность, в конечном счете заняв то место, которое прежде занимала бабушка. Какую высокую цену она за это заплатила, до сих пор понятно по отношению к Малкольму Бена и Джо. И по самой Вивьен, которая уже не впервые соглашалась на любовь с определенными условиями, зачастую основанную на взаимных интересах и творческих исканиях, а главное – на ее редкой способности любить, не ожидая многого взамен.

На Малкольма нельзя было положиться по части помощи по хозяйству, к тому же он был человеком с норовом. «Малкольм просто жить не мог без ссор, – признается Вивьен. – Он старательно делал вид, будто ненавидит меня. Старался ранить меня побольнее». Дела осложнялись и тем, что время от времени с ними в квартире на Серли-Корт жили друзья Малкольма по школе искусств: Робин Скотт, Джейми Рейд и Фред Верморель. Бен, в детстве тихий и застенчивый мальчик в отличие от своего шумного младшего брата, до сих пор помнит бурные ссоры Вивьен и Малкольма: «Конечно, я порядком боялся Малкольма. У него был вспыльчивый характер, с ним приходилось держать ухо востро. Пару раз он даже бил меня. В основном когда мама занималась своими делами. А он возьмет и шлепнет тебя. Так что я отчетливо помню, что совершенно не боялся того, что Малкольм вдруг возьмет и исчезнет из моей жизни. Если мама решила бы с ним порвать, я бы ничуть не расстроился.

Мы с Джо часто слышали из-за двери нашей комнаты, как они ругаются, ходят туда-сюда по коридору нашей квартиры в Серли-Корт. Часто, уже заснув, мы пробуждались часов в одиннадцать и слышали, как играет музыка, а еще могли разобрать, о чем они говорят между собой. Помню, однажды они поссорились и мама сказала: «Все, я пошла. Ухожу». Я услышал, как она направилась к входной двери. Если бы она на самом деле ушла, я бы выпрыгнул из кровати и бросился за ней. Но тут Малкольм вдруг успокоился и попросил: «Не уходи от меня. Не уходи, Вивьен». Потом наступила тишина, а после он добавил: «Ты нужна мне. Нужна». Так что мама снова осталась с ним». «Я бы никогда не ушла без мальчиков, – говорит Вивьен. – Никогда».

У пар, которые часто ссорятся, часто есть некая общая территория, на которой они могут мирно сосуществовать. Это может быть секс, или романтический эпизод, который их свел, или общие интересы – словом, то, что не вызывает споров или предоставляет плацдарм для совместного творчества. В случае с Вивьен и Малкольмом их ссоры уравновешивала мода. Они находили общий язык во всем, что касалось одежды и моды – в этом они дополняли друг друга. По субботам Вивьен и Малкольм часто вдвоем отправлялись на Кингз-Роуд и ходили по разным новым магазинчикам, благодаря которым центр лондонской моды постепенно стал смещаться к западу. «Мне больше всего нравились бархатные вещи в «Mr Freedom». Малкольм носил трикотажный галстук, рубашку в клетку «Viyella» и вельветовые брюки – как стильный студент-художник. А я, помнится, любила морcкой стиль и украшения из жемчуга». С подачи Малкольма Вивьен начала экспериментировать со своим образом. Она коротко постриглась и обесцветила волосы, но укладывала их не по моде тех лет, высушивая феном и делая волны, а так, чтобы пряди стояли торчком. Возможно, прическа стала ее первым подарком возникающей молодежной культуре панка, ведь даже Дэвид Боуи копировал ее образ. «Несомненно он позаимствовал свой образ у Вивьен, – считает стилист-гуру Саймон Баркер. – Она уже целый год ходила с такой прической, когда появился Зигги Стардаст… И «дикие стрижки», как их в итоге стали называть парикмахеры».

Вивьен и Малкольм приковывали к себе внимание, когда изредка прогуливались вместе по Найтингейл-Лейн – Красный Малкольм и учительница начальных классов из Брикстонской школы с нетривиальным чувством стиля и нарочито растрепанными волосами. «Их все знали – их нельзя было не знать, – вспоминает Луи Макманус, бывший заключенный, живший в том районе. – Она выглядела потрясающе». «Не забывай, – говорит мне Джин Крелл, – Вивьен была, как и сейчас, ослепительна. Скажу больше: от ее движений, языка тела и образа захватывало дух». Хотя семейная жизнь Вивьен снова рушилась на глазах, она выучила важный урок, усвоенный и Джином Креллом, с которым Вивьен жила впоследствии, и тем же Малкольмом, ее же кое-чему и научившим: одежда придает уверенность. Хотя в личной жизни у Вивьен не было стабильности, она нашла в себе силы одеваться, не оглядываясь на окружающих.

«Если ты восхитительно одет, жизнь становится лучше» – эти слова Вивьен цитируют часто. Но и в этой фразе заключена подсказка к пониманию вечной загадки Вивьен Вествуд. Мы можем быть заложниками своего прошлого не меньше, чем будущего: художники зачастую стремятся достичь «своего идеала» или, как сформулировала Вивьен, «лучшего мира», когда хотят закрыть глаза на компромиссы, неизбежные в настоящем. Вероятно, любовные отношения Вивьен никогда не смогли бы соответствовать ее творческому потенциалу – тому, что она может создать и придумать. Ее позитивизм, тяга к творчеству и любовь воплотились в моде. Психоаналитики обожают рассуждать о прошлом, которое, словно тяжкий груз, мы тащим в настоящее. Об этом много размышляют и биографы. При этом в настоящем живет и имеет вес будущее, особенно в настоящем Вивьен; оно также может настроить на положительный лад или разрушить жизнь. Мне кажется, в жизни Вивьен будущее всегда было более осязаемым, чем настоящее, – и это подарок для нее как художника и активиста, но проклятие в личном плане. Вивьен сама творит будущее, а оно, в свою очередь, сотворило ее. Будущее было и остается фантастическим местом, которое каждый день понемногу меняет Вивьен. В жизни с Малкольмом оно стало ее прибежищем и решением проблем, благословением и злым роком. Когда 60-м годам пришли на смену 70-е, а отношения Вивьен с Малкольмом шагнули из одной стадии кризиса в другую, словно следуя за скачками британской экономики, у нее снова появилась идея открыть собственную лавочку. Но не такую, как тот прилавок на рынке, где она продавала ювелирные украшения. Им с Малкольмом не давала покоя идея продавать старые грампластинки.

«Сперва у нас только они и были, – вспоминает Вивьен. – Мы попытались начать с одежды – с нарядов в стиле 50-х, купленных на рынке в Брикстоне, но, видишь ли, нахлынула вторая волна популярности тедди-боев: они зависали около паба «Black Raven» в Бишопсгейте. Малкольм стал коллекционировать старые рок-н-ролльные пластинки и кое-какую атрибутику, мы понимали, что на все эти вещи будет спрос. Одежду в стиле пятидесятых носил Патрик Кейси, вылитый Джеймс Дин. Помню, было еще одно интересное место – «Emperor of Wyoming», – оно отлично дополнило бы всю концепцию. Но мы мечтали открыть свою лавочку и продавать пластинки. А вообще, в то время мне очень хотелось снова пойти учиться». Но вместо всего этого Вивьен совершила очередной прыжок в неизвестность – их в ее жизни было множество. Прыжок был решающим. Она уволилась из школы, своей последней начальной школы на Стэнли-стрит в Брикстоне (Малкольм тогда же бросил школу искусств) и на часть последней зарплаты купила швейную машинку «Зингер».