Казалось, стальное сердце молодого комиссара, наконец, смягчилось. Лаптев дружески стал расспрашивать пилотов об условиях полёта. Все вздрогнули, когда неожиданно раздался резкий хлопок. Сразу никто ничего не понял. Только когда стоявший лицом к комиссару командир вернувшейся машины повернулся к толпе сослуживцев, все поняли, что произошло – между глаз несчастного лётчика появилась чёрная дырочка, из которой струйкой бежала кровь. Одиссею показалось, что из сотен мужских грудей одновременно вырвалось полное ужаса «А-ах!». Уже фактически мертвец, убитый лётчик ещё несколько секунд покачивался на ногах. Он изумленно таращился на комиссара, и даже будто силился что-то спросить, прежде чем замертво рухнуть на землю.

Наступила мёртвая тишина. «Артистически» «кончив» саботажника Лаптев эффектным движением сценического конферансье повернулся к потрясённым зрителям. С кривой улыбкой он сдул вьющийся из дула своего револьвера дымок. Лётчики, затаив дыхание смотрели на злодея. Немного шепелявя, беззубый оратор обратился к ним:

– Я говорю вам… Революционная армия… никогда… Запомните… никогда… не отступает. Поэтому выбирайте… принять геройскую смерть… за торжество царства всеобщей справедливости… Либо… сдохнуть вот так – Лаптев брезгливо пнул ногой тело у своих ног. – Саботажников и трусов ждёт такая же участь. Того же, кто выполнит задание, я награжу орденом Красного знамени.

После этой отвратительной сцены всё с той же ужасающей неотвратимостью разбились ещё два экипажа.

Присутствующее при экзекуции командование авиаотряда с ужасом наблюдало за тем, что творит свалившийся на его голову сумасшедший самодур, однако не смело вмешаться. Только внезапно разыгравшийся у Лаптева голод прервал на время показательную «казнь».

Они сидели вчетвером в пустой столовой. Любвеобильный комиссар пригласил за стол пухленькую девицу, у которой почему-то было заплаканное испуганное лицо.

– Моя невеста, – объявил присутствующим комиссар и усадил себе на колени робеющую пышечку. – Прошу любить и жаловать, её зовут…

Комиссар запнулся, пытаясь вспомнить имя барышни.

– Рая Райская я – всхлипнув, представилась девица.

Лаптев «раздобыл» её среди местной аэродромной обслуги, она то ли работала прачкой, то ли посудомойкой или официанткой в этой самой столовой. Девица сидела на коленях жениха притихшая, боящаяся лишний раз шелохнуться, словно кролик рядом с удавом. Она жалобно улыбалась, когда нагнавшее страху на весь аэродром чудовище иногда снисходило до своего «трофея», и что-то шептало ей на ушко.

Настроение у комиссара было преотличное. Он был возбуждён и кажется вполне доволен собой, несмотря на неудачу с организацией бомбардировки мятежников. Его не волновало, что затеянный им штурм стоил авиаотряду почти половины боеспособных самолётов и лучших лётчиков.

Гранит Лаптев заявил, что всё равно продолжит посылать аэропланы в бой, и будет делать это до последней исправной машины, до последнего человека. И переубеждать его в этом было бесполезно…

С большим аппетитом жуя сочную сосиску и жареный картофель, Лаптев заодно «прожёвывал» рассказ о своих недавних приключениях. И трудно было понять, где в его повествовании правда, а где вымысел. По словам комиссара, в пути у него случилась крайне неприятная встреча с двумя колчаковскими аэропланами. Произошёл воздушный бой. Лаптев не преминул похвалиться, что метким огнём из авиационного пулемёта самолично сбил одного «стервятника», и видел, как вражеский аэроплан вошёл в штопор, как у него стало отламываться крыло. Колчаковец рухнул в Волгу, проломив лёд.

Но второй беляк всё-таки крепко зацепил советскую машину. Был прострелен винт и радиатор двигателя. Вскоре вся вода из радиатора вытекла и мотор заглох. Пилоту пришлось срочно планировать на лёд реки, который к счастью оказался достаточно крепким, чтобы выдержать вес аэроплана. Они приземлились рядом с большой полыньёй, в которой плавали обломки сбитого вражеского аэроплана. Но радость лётчиков после удачной посадки была недолгой. Вокруг насколько хватало глаз простиралось безлюдное белое пространство – настоящая снежная пустыня. «Подкрепившись» спиртом из разбитого бортового компаса и, захватив с собой пулемёт, барограф и три обоймы патронов лётчики отправились на поиски жилья. Двое суток в страшный мороз авиаторы шли, утопая в снегу и не встречая ни единой живой души. Только на третий день в полной темноте они наткнулись на селение. Местные мужички приняли их очень «радушно», приняв кожаные тужурки лётчиков за комиссарские куртки. Оказалось, что у местных в начале зимы побывали продотрядовцы, которые вывезли все припасы, обрекая семьи селян на голодную смерть. Лётчика озлобленные мужики закололи вилами сразу. Комиссара сильно избили, но вроде как убивать передумали. Поостыли. У Лаптева нашли мандат. Посчитав его важной птицей, селяне решали использовать пленника в качестве заложника на тот случай, если пожалует крупный отряд красных.

Лаптев явно мнил себя молодым Цезарем. Это следовало из продолжения его повествования. Как гласит легенда, по дороге в Грецию, где молодой римский политик собирался брать уроки красноречия, Цезарь попал в плен к пиратам. Разбойники рассчитывали получить выкуп за знатного юношу в 20 талантов. Однако, Цезарь оскорбился, и сам поднял цену за себя до 50 талантов. При этом он держался с похитителями дерзко – обещал, что как только получит свободу, изловит их и казнит. И исполнил обещание: снарядил судно, догнал и распял пиратов. Рассказ Лаптева очень напоминал эту легенду:

– Я им сказал: «не убьёте меня, я вернусь и сожгу ваше осиное гнездо».

Это заявление, по словам рассказчика, страшно разозлило деревенских. Они просто рассвирепели. Пленника раздели догола и отвели на окраину села, поставили у заброшенного амбара, чтобы расстрелять. Но в последний момент неизвестно откуда появился самолёт, который сбросил бомбу. Многих расстрельщиков поубивало. Комиссар, воспользовавшись возникшей суматохой, бросился к заходящему на посадку аэроплану. В спину ему стреляли из обрезов и отобранного у лётчиков пулемёта. Но чудесным образом ни одна пуля не зацепила беглеца. Машина оказалась одноместной. Поэтому Лаптеву пришлось весь полёт стоять на крыле и затыкать пальцем пробитый бензобак. К тому моменту, когда машина снижалась над своим аэродромом, парень уже почти превратился в сосульку, ибо был совершенно голый. Первым делом ему дали выпить стакан спирта, запеленали в несколько толстых одеял. Когда Гранит немного отогрелся, хозяева отвели его в баню (если бы хозяева только знали, кого они согревают!). Лаптев гордился тем, что после такого испытания он даже не подхватил насморка.

В Симбирске местные чекисты приодели московского товарища, предложив ему выбрать подходящие шмотки из барахла, реквизированного у местных буржуев. Местные коллеги также снабдили Лаптева продуктами для экспедиции.

Немного придя в себя, Гранит вспомнил о своём обещании селянам и добился, чтобы ему дали отряд головорезов-чоновцев[4]. По его словам, он вернулся и сжёг «кулацкое гнездо», вырезав всех его жителей.