— Виктор, разворачивай на тридцать влево и стой! — скомандовал Олейнику.

По обе стороны от нас уже гремели пушечные выстрелы, разверзая грохотом и яркими языками пламени тишину летней ночи.

— Валерий! По танку, огонь!

Королев только успел выкрикнуть свое: «Выстрел!» — как вражеский танк вспыхнул ярким синеватым огнем, осветив сады, огороды и бегущий к танку экипаж! Мы, как завороженные, смотрели на горящий танк — это был средний танк T-IV, теперь он был виден, как на ладони, во всех деталях! И жерло его длинноствольного 75-мм орудия смотрело прямо на нас!

— Товарищ лейтенант, хорошо мы их первыми стукнули, а то бы эта пушка насквозь нас прошила! — радостно вскрикнул Королев.

— Прав, Валерий! Но надо искать другую цель, пока немец в себя не пришел.

Слева и справа от нас загорелись еще два танка — это экипажи Кузина и Поливоды, тоже в упор, расстреляли обнаруженные бронированные цели. И уже застрочили пулеметы и автоматы наших пехотинцев, то тут, то там рвались их гранаты! А боевые машины уже добрались до центра села — танкисты бригады и танк Шишкова давили автомашины, повозки, фуры! В зареве горящих домов и машин было хорошо видно, как немцы в нательном белье выскакивают из домов! На выходе из села их артиллеристы пытались завести тягачи, чтобы утащить пушки! Королев тотчас метким выстрелом зажег головной тягач, крикнув:

— Фриц! Тебе этот снаряд на завтрак!

Однако немцы быстро приходили в себя, их танки уже открыли ответный огонь и отходили в неосвещенную часть села. Но одному экипажу не удалось проскочить через освещенную полосу, танк попал под прицельный выстрел Шишкова — все произошло мгновенно, на наших глазах: танк Шишкова промчался мимо наших самоходок, сделал короткую остановку, развернул пушку и произвел выстрел в борт уходящего вражеского танка!

— Виктор, на максимальной пересекай улицу! — скомандовал Олейнику.

— Понял! Действую!

Самоходка, проскочив освещенный участок, вошла в сад, и, пока мы выбирали удобную позицию, у меня над головой пролетели два снаряда — по характерному дребезжанию я узнал снаряды «фердинанда», его скорострельной пушки. Следующий снаряд угодил в самоходку Кузина. Она не загорелась, но в отблесках пламени горящего села был виден стлавшийся по земле шлейф дыма. На мой запрос Кузин доложил:

— Весь экипаж ранен, машина подбита.

Приказал Кузину:

— Всему экипажу покинуть самоходку через аварийный и передний люки! — И сразу Васе Плаксину: — Прикрыть экипаж огнем из пулемета!

Только экипаж покинул машину, как в нее ударил второй снаряд! Машина вспыхнула, и через минуту в ней начал рваться боезапас!

Почти одновременно с экипажем Кузина к нашей самоходке подошли санинструкторы Валя Воробьева и Алексей Волобуев. С ранеными, укрытыми в погребной яме, остались медики, а мы с автоматчиками продолжили наступление.

Немцы вели хотя и не прицельный, но сильный огонь, и шквал светящихся во тьме трасс от снарядов и пуль был настолько плотным, что дальнейшее наступление стало невозможным. Слева от нас, так же скачками от укрытия к укрытию, наступала самоходка комбата 1-й батареи Поливоды, справа — нашего комбата Степанова. В саду мы догнали танк Шишкова, с остановки он вел огонь из пушки и пулеметов по вражеским орудиям, но огонь был малоэффективен — темно и мешали деревья, и внезапно, будто сговорившись, все экипажи рванулись вперед!

— Дави! — успел дать команду Виктору.

В темноте, мастерски маневрируя между деревьями и постройками, Олейник бросал самоходку то в одну, то в другую сторону — и давил, плющил вражеские орудия! Машина со скрежетом лезла вверх, потом кренилась так, что, казалось, вот-вот перевернется на бок, и под конец, подбросив носовую часть высоко над лафетом, плюхалась на землю! И уже вновь мчалась к цели — на очередную вражескую пушку! В этом накале боя водитель действовал по своему усмотрению, давать команды было бы бесполезно, я только успевал следить, чтобы машина не слишком сблизилась с другой самоходкой или танком да иногда в ракетных вспышках мог разглядеть панически разбегавшихся от орудий вражеских артиллеристов! Но и это их не спасало — большинство попадало под огонь автоматчиков, наступавших следом за нами! В этом сумасшедшем натиске мы еле удерживались на сиденьях, вцепившись в скобы! По тряске и скрежетам я вычислил, что Виктор раздавил уже четыре пушки.

Соседние экипажи тоже давили пушки и пулеметы, и все самоходки батареи почти одновременно подошли к северо-восточной окраине села. Но тут противник встретил нас мощнейшим артиллерийским и пулеметным огнем! Здесь, на краю села, в результате отхода сконцентрировалось на малой площади около двадцати танков и самоходных орудий, пехота и артиллерия — и все это скопление, ощетинившись, одновременно ударило по нашей подошедшей батарее! Наступление на нашем участке остановилось. Экипажи, маневрируя, вынуждены были искать удобные огневые позиции, чтобы продолжить бой. Слава богу, наши автоматчики успели залечь, найдя какой-то ров, и уже вели огонь! По обе стороны от нас грохотали артиллерийские выстрелы! Разрывая тьму ночи, выскакивали из стволов длинные языки пламени, на мгновение освещая стальные махины, что породили этот адский огонь! Между канонадными ударами орудий улавливались трели автоматных и пулеметных очередей! Но внезапно гром боя, который с начала атаки слышался позади нашей группы, стал стихать. Меня это сильно обеспокоило, я, грешным делом, подумал: неужели все-таки захлебнулась так хорошо начатая атака, неужели провалился весь расчет командования на внезапность и темноту?! До рассвета, пока мы могли использовать эти преимущества, оставалось не более часа! Как бы в подтверждение моих мыслей короткими перебежками начала приближаться немецкая пехота, стараясь обойти участок, освещенный пламенем горевшей хаты. Усилили огонь вражеские танки и самоходки — да так, что, казалось, вот-вот они сорвутся в контратаку! Хотя снаряды и пули летели над самой башней, я все-таки решил открыть люк, чтобы лучше сориентироваться в происходящем. Едва клацнула защелка, с силой прихватив крышку люка, как я увидел в небе десятки разноцветных сигнальных ракет, затухая, они падали на восточную окраину села... И внезапно оттуда раздалась такая мощная артиллерийская канонада, что, казалось, подпрыгнуло и заколыхалось все село! Мы с радостью поняли, что в бой включились главные силы бригады, нанося удар по флангу противника! Прошло всего несколько минут, и характер боя начал меняться. Наши приближались, и сквозь сплошной гул орудийных выстрелов и взрывов уже доносилось громогласное «ура» нашей пехоты. Огонь противника по нашей группе стал заметно ослабевать, а вскоре и совсем прекратился. Мы вновь рванулись в атаку, преследуя и нанося удары по отступающему противнику. Используя последние минуты темной сентябрьской ночи, немцы поспешно покидали село.