Незадолго до описываемых событий Майк накопил немного денег и приобрел у Юры Ильченко самодельную электрогитару черного цвета. Как говорилось ранее, Науменко давно мечтал о собственной рок-группе и даже придумал для нее название «Зоопарк». Ему безумно хотелось вырваться из акустических оков на электрический простор, добавив своим композициям драйва и масштабности.

Майк в новой квартире (первые дни)

Фото: Александр Бицкий

Он понимал, что нельзя бесконечно испытывать терпение Гребенщикова, постоянно выступая под нестройный аккомпанемент приятелей из «Аквариума». Тем более, как выяснилось позднее, восприятие самими музыкантами этих перфомансов было неоднозначным.

«Мы с Майком были друзьями, но чуть-чуть не совпадали по части отношения к музыке и к игре, — рассуждал Сева Гаккель. — В „Аквариуме“ все были средними музыкантами, но то, как мы играли, иногда складывалось в какую-то картинку, и порой это была сказка. Когда же мы начинали играть с Майком, или когда он к нам присоединялся, чувствовался легкий дискомфорт».

Итак, время и жизненные обстоятельства поставили Науменко перед необходимостью искать собственных музыкантов. Майк мечтал, чтобы его гитарист играл, как Мик Ронсон, барабанщик стучал, как Джим Кельтнер, а басист цементировал музыкальную ткань, как, скажем, Билл Уаймен. Сам рок-поэт собирался возглавить это религиозное шествие посредством пения и игры на ритм-гитаре.

На первый взгляд, эта идея не выглядела фантастикой. В окружении Науменко было много сильных музыкантов — начиная от Саши Ляпина и Жени Губермана и заканчивая Фаготом и Александром Донских. Но их трудовые книжки лежали, как правило, в оркестрах и официальных ансамблях, где они зарабатывали на жизнь. И Майку стало понятно, что играть с профессионалами у него вряд ли получится. Оставался единственный выход — создавать группу из друзей. И на этом тернистом пути его ждало немало разочарований.

Майк и Панкер

Фото: Леонид Фельдман

Здесь уместно процитировать важную мысль, которую в ходе моей работы над книгой озвучил Гребенщиков.

Тут стоит заметить, что знакомые музыканты, теоретически пригодные для создания группы, у Майка в принципе были. К примеру, уже несколько лет он обменивался пластинками с Игорем Гудковым по прозвищу «Панкер». Высокорослый Панкер хорошо разбирался в музыке, был легок на подъем, и у него водились деньги. Он был типичным представителем «золотой молодежи», а кроме того — обожал панк-рок и очень любил «заниматься весельем». Спустя годы будет крайне сложно переоценить его роль в творческой эволюции Майка. А пока они только начинали наводить коммуникационные мосты, причем — в самых разных направлениях.

«В 17 лет я был убежденным бездельником, — рассказывал Панкер. — Я доказывал родителям, что не хочу учиться в институте. Мне же говорили, что это очень стыдно и неприлично. Я петербуржец в девятом колене, и мой прадед служил статским советником при дворце Его Императорского Величества. Род был хоть и не дворянским, но все — с высшим образованием. И вот, первый раз в роду человек заявляет: „Я не хочу учиться!“ Тем более, стоял вопрос об армии, который я решал, работая грузчиком во всяких военных учреждениях, которые давали отмазы, бронь так называемую».

Анархия в Риге: Панкер, Майк и Данилов

Фото из архива Андрея Данилова

Панкер никогда не скрывал от друзей, что его отчим трудится в Ленинградском обкоме партии. Поэтому Гудкову не составило большого труда совместить карьеру военного грузчика с работой звукорежиссера. Вначале — в Театре кукол, где он в 1980 году пытался записывать «Аквариум», затем — в театральном институте. А заодно — купить настоящую ударную установку. Услышав эту сенсационную новость, Науменко опрометчиво решил, что барабанщика он себе уже нашел. Легко и быстро.

Через несколько месяцев, сидя в гостях у Фана, Майк познакомился с ударником студенческой группы «Прощай, черный понедельник» Андреем Даниловым, с которым басист «Аквариума» играл в армейские годы. Уроженцу Петрозаводска, слегка провинциальному Данилову было крайне любопытно пообщаться с Гребенщиковым, Юрой Ильченко и Майком. Несмотря на увлечение хард-роком, он с интересом приезжал к Науменко домой — меняться пленками и слушать его рассказы о Лу Риде, Бобе Дилане и Марке Болане. На смену хард-року пришли фолк, глэм-рок и пост-панк.

Однажды вечером к Фану забрели знакомые барды, собравшиеся в Ригу на очередной слет Клуба самодеятельной песни. Опустошив несколько бутылок портвейна, они предложили Майку ехать вместе с ними, по их выражению — «попеть песни».

Несложно догадаться, что Науменко сопротивлялся недолго. Прихватив гитару, Панкера с бубном, Данилова с маракасами и Родиона с девушкой, он уже через несколько часов репетировал акустическую программу в поезде Ленинград — Рига. На возмущенные вопли соседей по плацкартному вагону компания не обращала никакого внимания.

«Науменко уже переехал на Боровую, но постоянные поездки в Москву у него еще не начались, — вспоминал Родион спустя почти сорок лет. — А у меня тогда были личные переживания, я просто заехал к Майку в гости, и в итоге меня увезли на три дня в Прибалтику».

Когда питерский десант добрался до столицы Латвии, выяснилось, что фестиваль с поэтическим названием «Рига 1981» проходит не в городе, а в его укромных окрестностях. После бессонной ночи, проведенной в палатке под одеялом, украденным из поезда, друзья вышли на сцену помятыми и злыми. Наслушавшись за целый день песен про «изгиб гитары желтой», они решили играть максимально жестко — такое было настроение. Самыми «мягкими» композициями в тот вечер были «Сладкая N» и «Баллада о Кроки, Ништяке и Карме», а все остальное в этом контексте лучше не упоминать.

Сохранилось несколько фотографий с этого оголтелого выступления. Панкер подыгрывал Майку на маракасах, а Данилов что есть силы бил палкой по раструбу от огнетушителя — пока эту палку не сломал. Взбешенные столь брутальной эстетикой барды пытались громко свистеть и размахивать кулаками. Но невозмутимый Майк смачно плюнул им под ноги, выдал еще несколько боевиков и покинул сцену абсолютным победителем.